Белый огонь

В окне появился силуэт, и циркач, узнав его, крепче сжал рукоятку тяжелого стального веера.

Хенрин. Фокусник. Его друг. Тот, кто стал вместилищем для шаутта, и теперь за спиной демона появились другие. Лица молодые и старые. Красивые и уродливые. Мужские и женские. В одежде благородных, нищих, солдат, жрецов Шестерых, мастеровых. Так много, что он не мог их запомнить, но всех их объединяло одно — зеркальные глаза.

Хенрин резко взмахнул рукой, серебристое копье рухнуло со шпиля башни, оставив ослепительную полосу в небе, сжигая туман, разрывая его клочками, а вместе с ним и нить, по которой шел Тэо.

И Тэо рухнул, выронив веер, ослепший от удара молнии, полетел к земле, к пробудившемуся реву, мимо вала черной, как ночь, крови, наполнившей водопад. Он мог бы коснуться ее рукой, чувствовал тяжелый металлический запах, ощущал, как мелкие капельки остаются на щеках, и за секунду до падения в озеро, наполненное всей кровью мира, кровью тех, кто ушел, и тех, кто еще жив… проснулся.

Его сердце колотилось, словно в детстве, перед первым важным выступлением, и несколько минут акробат лежал не шевелясь, прислушиваясь к скрипу и стонам дерева, хлопанью ткани, плеску воды. Низкая темная комната, пахнущая сыростью, едкой смолой, влажной соломой, плесенью, соленым вяленым мясом, парами крепкой настойки, едва ощутимо — дымом от мутского порошка и сильно — застарелым потом.

Ему потребовалось время, чтобы понять, что ощущение качки возникло потому, что он на корабле, в маленькой каюте, а точнее, узком чулане (Тэо не знал, как правильно назвать это помещение).

Хмурясь, он остался лежать на жесткой лавке. Все случившееся в последние дни вспоминалось смутно, словно после тяжелой болезни, когда валяешься в бреду, путая его с реальностью.

С ним уже такое было однажды. В прошлой жизни. В дни, когда Тэо познакомился с Лавиани и на его плече появился водоворот. Он тоже болел, потерял сознание, а очнулся в похожем месте — трюме какой-то посудины, отправившись в Нимад.

Акробат осторожно сел, гадая, продолжение ли это сна с башнями Калав-им-тарк или же все реально? Посмотрел на левую руку, закатал рукав рубашки, убедился, что кожа прозрачна, видны мышцы и искорки текут по сосудам.

Затем он снял перчатку, удовлетворенно кивнул, изучая запястье, исполосованное тонкими розовыми шрамами, складывающимися в мелкую сеточку. Пальцы стали суше и, казалось, чуть длиннее, ногти отросли, были плотными, темно-лиловыми, цвета спелой сливы, и выглядели острыми.

Да. Все как когда он очнулся в маленьком бассейне, под корнями древних деревьев в Шой-ри-Тэйране.

Грустно улыбнувшись, Тэо надел перчатку. Еще раз осмотрел каморку, которая приютила его. Две деревянные полки с соломенными матрасами, над ними повешены гамаки из плотной ткани. Пустое ведро. В низком потолке маленькое окошко, квадратная дырочка, не больше ладони, из которой сочился бледный свет.

Только теперь он увидел, что лежанка напротив занята. Положив под голову матерчатую сумку, там спала рыжеволосая женщина. Тени изрезали ее лицо, проходя по носу, скулам, оставляя хорошо видимым бледный лоб, медные завитки засаленных локонов и пустые глазницы, темными провалами уставившиеся на Тэо.

Он сжал зубы, так, что заныли челюсти, ощущая и жалость, и печаль, и… отвращение. Последняя эмоция к тому, кто посмел это сделать.

Акробат не очень хорошо знал Бланку. Видел мельком на плоту, когда они с преследователями устроили гонки по великому Бренну. А после встретил уже в компании своих друзей, во время песчаной бури, среди костей умерших в прошлые эпохи.

Внезапно Бланка, все так же оставаясь лежать, спросила:

— Долго ты будешь на меня глазеть?

Двигались лишь ее губы.

— Как ты поняла?

— Хм… Возможно, это то, что называют магией. — Кривая усмешка.

— У тебя красивый голос.

— Вот этого я не ожидала от уличного циркача. Я многое слышала о тебе, Тэо Пружина. Ты чувствуешь ее?

Мрак в пустых израненных глазницах, казалось, сгустился еще больше, и акробат покосился на сумку женщины, не став врать.

— Каждое мгновение.

Рыжеволосая вновь положила голову на «подушку».

— В чем-то мы похожи с тобой, акробат. Мне надо отдохнуть, а пока ты рядом, я не могу сомкнуть глаз.

Из-за ее травмы слова прозвучали несколько зловеще. Еще несколько мгновений Тэо смотрел в пустые глазницы и медленно поднялся, сгорбившись, чтобы не касаться макушкой низкого потолка.

— Куда мы плывем?

— Хм? — Она поджала губы. — Есть ли какая-то разница? Раньше я тоже хотела знать очень многое. Что думают те, что думают эти? Какие последствия будут, если я сделаю так или так? Много суеты, Пружина. Ты замечал, что в нашей жизни очень много лишней суеты? Последнюю пару лет я предпочитаю… плыть по течению и не думать о мелочах, если только они не являются помехой. Наслаждайся путешествием, пока можешь. Пока тебя везет корабль и ты не топаешь на своих двоих под дождем, по холоду или жаре, волоча за собой едва ковыляющую калеку.

— Ты не калека.