Белый олеандр

Она распахнула дверь и втолкнула меня внутрь. Я влетела в разгром, оставшийся от сочельника — грязные тарелки, стаканы, обертки подарков. Дети подняли глаза от новых игрушек, Эд — от футбола на экране. Я налетела на этажерку, оттуда упало блюдо с картинкой из «Маленьких женщин» и разбилось.

Марвел закричала и накинулась на меня. Перед глазами опять поплыли искры и узоры.

— Ты это нарочно сделала! — Она швырнула меня на пол, и я испугалась, что она начнет тыкать меня лицом в осколки. Но она только пнула меня по ребрам.

— Собирай! Дети хныкали.

— Асси! — Кейтлин побежала ко мне, распахнув руки. Марвел перехватила ее и выпроводила во двор вместе с Джастином. Я с плачем собирала осколки. Блюдо я уронила не нарочно, но могла бы, наверное, сделать это, если бы такая мысль пришла в голову. Она разбила мои духи, кусочек настоящей жизни, полученный по указу королевы, сделанный из фунтов весенних цветов на английских холмах — живых и настоящих, не то что копия с копии картинки в детской книжке. Марвел вернулась и швырнула мне веник.

— Теперь убирай остальное! — Она повернулась к Эду. — Боже, ты не поверишь, где я ее только что застала! Представляешь, шла из дома черномазой, всю ночь там проторчала! Вот что, значит, мы получили за все наши старания?

Эд прибавил громкость.

Я выбросила большие осколки с Джо, Эмми и Бет, потом еще один, с Марми. Она вся покрылась трещинами. Что ж, Марми, вот так это и бывает. Одна нелепая случайность, и все летит под откос. Джо не понравится в приемной семье, от нее захотят избавиться и застрелят. Эмми хорошенькая, ее удочерят, но вы больше никогда не увидитесь. Бет окочурится, а четвертая сестра будет оказывать парням услуги в парке за очередную дозу. Помашите ручкой домашнему очагу, добро пожаловать в мою жизнь.

Мелкие осколки я аккуратно смела в совок, стараясь не оставить ни одного — Кейтлин всегда бегала босиком.

— Когда закончишь, начинай убираться в комнате. Сейчас я скажу этой черномазой шлюхе все, что о ней думаю.

Из кухонного окна было видно, как Марвел решительными шагами выходит со своего двора, слышно, как металлическая калитка хлопает, но не закрывается, и распахивается снова.

— А ну проснись, шлюха! Крысиная задница! Дерьмо ходячее! — орала Марвел, колотя в дверь Оливии. — Оставь девчонку в покое, слышишь, черномазая?

Все соседи были дома рождественским утром и выслушивали это, празднуя пришествие Господа в мир. Отлично, Марвел. Давай, продолжай. Всем покажи, из какого теста ты сделана. Единственным моим утешением было то, что Оливия не могла ее слышать, она спала глубоким сном в другой части дома. Возвращаясь, Марвел пригоршнями выдирала цветы Оливии и швыряла их в закрытые жалюзи окна.

Мучаясь от тошноты и головной боли, я провела остаток дня за выбрасыванием оберток от подарков, собиранием попкорна и соленых орешков, бесконечным выносом мусора и мытьем одной горы грязной посуды за другой. Марвел не давала мне присесть.

— Постелила себе постельку, теперь спи в ней, — повторяла она.

Приехали полицейские. Schutzstqffel. Дети хотели посмотреть на них, но Марвел вышла во двор и закрыла дверь. Мы видели из окна большой комнаты, как она шевелит губами и показывает мясистым пальцем в сторону дома Оливии.

— Чего они приехали? — спросил Джастин. Он был уже в пижаме, глаза лихорадочно блестели от телевизора, сладостей и новых игрушек.

— У кого-то пропала собака, — ответила я.

Марвел открыла дверь и крикнула мне. Я вышла, чувствуя, как внутри разгорается сапфир ненависти. “Jawohl”[39]— сказала я про себя.

Взгляд Марвел обжег меня горячей смолой, кожа под ним горела и шла волдырями. Старший из двух белых мужчин-полицейских отвел меня в сторону.

— Она говорит, что ты провела всю ночь с женщиной из соседнего дома. По закону это побег.

Я переминалась с ноги на ногу, каждый удар сердца отдавался в висках и затылке уколом боли. Если медленно и глубоко вздохнуть, чувствовался запах английских цветов. Из дома донесся восторженный вопль футбольного комментатора, полицейский стрельнул глазами в его сторону. Потом вспомнил, что должен делать, и опять повернулся ко мне.

— Эта женщина давала тебе алкоголь?

— Нет. У Марвел и Эда была большая вечеринка в сочельник. Подавали крепкий эггног. — Вот он, блеск моего сапфира, офицер Занудский. Видишь, как он сверкает? И не скажешь, что я приготовилась к бою. — Вы что, и в Рождество работаете?

— Тройную ставку, — вздохнул он. — Ты себе не представляешь, как трудно детей прокормить. Так что ты делала у соседки?

— Слушала музыку, разговаривала.. — И осталась на ночь?

— Ну, здесь было слишком шумно, спать мешали.

— Ты туда часто ходишь? — Он потянул отвисшую мочку уха.

Я пожала плечами.

— Она хорошая, но все время очень занята. Много путешествует.

— Она когда-нибудь знакомила тебя со своими друзьями?