Белый олеандр

Старр уже шла к двери, но остановилась и повернулась ко мне. Посмотрела на меня, будто впервые видела. Мне самой было странно, что я так быстро нашла эти слова, так легко произнесла их. Раньше у меня никогда не хватало слов.

— Мужчины не любят ревнивых женщин. Вы хотите посадить его на цепь, как заключенного. И он за это вас возненавидит. Даже бросит, наверное.

Мне было приятно, что она вздрогнула, что я вызвала эти морщины у нее на лбу. Теперь у меня была сила.

Старр одернула свитер, груди еще сильнее проступили под желтой шерстью. Подошла к зеркалу и рассмеялась.

— Что ты можешь знать о мужчинах? Ты еще младенец!

Но я чувствовала сомнение, заставившее ее вернуться.

— Я знаю, что мужчины не любят женщин, которые считают их своей собственностью. Таких они бросают.

Старр расхаживала по комнате в нерешительности — то ли не слушать и избавиться от меня побыстрее, то ли позволить мне и дальше раздувать сомнения. Поиск второго окурка в пепельнице немного разрядил обстановку. Выудив и распрямив в пальцах, Старр неловко зажгла его.

— Тем более что ничего не происходит. Мне нравитесь вы, нравится он, нравятся ребята, разве я буду сама все портить, как вы не понимаете?

Чем больше я говорила, тем меньше правды было в моих словах. Ангел на столе Старр опустил глаза от стыда, боясь даже взглянуть на меня. Дождь барабанил по крыше.

— Ты клянешься, что не бегаешь за ним? — спросила она наконец, щурясь от едкого дыма. Схватила с ночного столика Библию в белом кожаном переплете с золотым обрезом. — Клянешься на Библии?

Я положила руку на книгу. Сейчас мне было все равно, Библия это или телефонный справочник.

— Клянусь, Бог свидетель, — сказала я.

Старр не позвонила в Службу опеки, но стала следить за каждым моим шагом, каждым жестом. Я не привыкла к такому надзору, он придавал мне важности в собственных глазах. Как будто в тот вечер в спальне Старр с меня сошел слой кожи, и под ним было нечто светящееся, притягивавшее взгляд.

Однажды вечером она долго возилась с ужином, и когда мы заканчивали еду, дядя Рэй посмотрел на часы.

— Ты опаздываешь. Стоит поторопиться.

Старр потянулась за кофейником, налила себе чашку.

— Пусть они там обойдутся без меня вечерок, а, милый? Как ты думаешь?

На следующей неделе она пропустила еще два собрания, а в воскресенье даже в церковь не пошла. Все утро они занимались любовью, а когда наконец закончили, Старр повела нас всех в кафе-блинную есть шоколадные булочки и вафли со взбитыми сливками. Все смеялись и отлично проводили время, но я не могла думать ни о чем кроме руки Рэя, обвившей ее плечи. Мне оставалось только вертеть на тарелке вафлю. Есть расхотелось.

Дожди прошли, и свежевымытое ночное небо засверкало всеми своими звездами. Мы с мальчиками стояли в темном углу двора, на котором еще не высохла глина, и слушали, как мелеющий поток льется за деревьями вниз, в Тухунгу. Не обращая внимания на лепешки грязи, приставшие к ботинкам, я запрокинула голову и сквозь пар от дыхания пыталась рассмотреть оба Ковша и Крест. Столько звезд не было даже на небесных картах в книге Дейви, — взгляд не мог разлепить их.

В небе вспыхнула полоска света, или мне показалось? Я еще сильнее запрокинула голову и старалась не моргать.

— Смотрите! — крикнул Дейви, протянув руку. Звезда сорвалась уже в другом месте. Это была совершенно непредсказуемая вещь, невозможно было понять, какая из звезд собирается прыгнуть. Я изо всех сил старалась не моргать, чтобы не пропустить их. Широко открытые глаза ловили свет, будто на сетчатке должна была проявиться фотография.

Малыши дрожали от холода в своих курточках поверх пижам и в перепачканных ботинках, шептались и хихикали от восторга, что так поздно вышли во двор. Они смотрели на звезды, уже сыпавшиеся как шарики в пинтболе, с открытыми ртами — вдруг одна упадет. В чернильной тьме кроме звезд светилась только рождественская гирлянда на крыльце трейлера.

Хлопнула дверь. Даже не оборачиваясь, я знала, кто это. Чирканье спички, теплый знакомый запах.

— Давно пора снять эти лампочки, — сказал Рэй.

Он подошел туда, где мы стояли — тлеющий огонек сигареты, запах свежей древесины.

— Это метеорный поток Квадрантиды, — сказал Дейви. — Довольно скоро их будет сорок в час. Длительность у него самая маленькая, но по плотности он уступает только Персеидам.

Я слышала, как у Рэя хлюпает вода в ботинках, когда он переступал с ноги на ногу. Хорошо, что было темно и никто не видел румянец у меня на щеках, когда он придвинулся еще ближе, глядя в небо, словно его интересуют Квадрантиды, словно он вышел посмотреть на них.

— Глядите! — воскликнул Оуэн. — Видели, дядя Рэй? Видели?

— Видел, дружок, видел.

Он стоял совсем рядом со мной: чуть шевельнувшись, я могла бы задеть его рукавом. Сквозь узкий слой темноты между нами от него шло тепло. Так близко мы еще никогда не стояли.

— Вы со Старр пособачились? — тихо спросил он.

Я тонкой струйкой выдохнула пар, представляя, что курю длинную сигарету, как Марлен Дитрих в «Голубом ангеле».

— Что она тебе сказала?

— Ничего. Просто немного пошутила.