Белый олеандр

— У нее дыра потеснее моей, а? Она тебя сосет? Как я? А в зад дает? Нет, я действительно хочу знать, как трахаются дети!

Неужели я думала, что нам удастся всех обмануть? Сколько я надеялась продержаться? Лучше бы мне никогда не приезжать сюда, лучше бы вообще не рождаться на свет. И все-таки надо признаться — сквозь слой стыда просвечивала гордость, даже ликование, что он не смог это сделать со Старр. Не смог, как бы ни торчали у нее груди, куда бы она ни давала ему. Рэй хотел только меня.

— Долбаный спонсор! Сам звони этому долбаному спонсору! Завтра же получу деньги по ее чеку!

Опять треск, визг, и вдруг дверь в мою комнату распахнулась. Старр в оборванном, перекрученном розовом белье стояла на пороге, выставив огромные груди, с тридцать восьмым в трясущейся руке. Этот взгляд я годами буду видеть во сне. Она протянула руку и выстрелила, не целясь. Я скатилась на пол. Комната наполнилась запахом пороха, полетели прессованные опилки шкафчика. Я старалась забиться под кровать.

— Ненормальная!

Рэй и Старр боролись в дверях. Он завернул ей руку за спину и вырвал пистолет. Голый, он продолжал выворачивать ей руку, наклоняя назад, упираясь членом в ее ягодицы. Полные груди Старр смотрели сосками в потолок и тряслись, как испуганные зверьки, когда он подталкивал ее бедрами к двери.

— Ты козел, Рэй, козел!

— Да сколько угодно, — сказал он, выводя ее из комнаты.

Может, теперь они займутся этим и забудут обо мне. В стенке шкафчика была дырка. Я начала одеваться. Хватит болтаться здесь, в этом набитом пистолетами доме, вместе со спятившей алкоголичкой. Я собиралась позвонить социальному работнику. Рэю можно будет сообщить мой новый адрес, но здесь оставаться я больше не могла.

За стеной снова послышалась драка, Старр влетела в комнату и выстрелила в меня, натягивавшую джинсы. Боль расколола плечо, побежала по ребрам. Я схватилась за комод, думая вскочить на него и выпрыгнуть в окно, но Старр снова выстрелила. Обожгло бок, я упала на пол. Прямо перед глазами был ее коралловый педикюр.

— Я же сказала тебе оставить его в покое.

Потолок. Легкие едва втягивают воздух. Металлический запах пороха и моей собственной крови.

Свет прямо в глаза. Руки, обшаривающие тело. Чей-то крик. Господи — люди в форме, вопросы. Бородатый мужчина, женщина в криво застегнутой блузке. Вспышка фотоаппарата.

— Где Рэй? — спросила я, отворачиваясь отсвета.

— Астрид? — Дейви, вспышки света на стеклах очков, держит меня. — Она очнулась.

Еще одно лицо. Кукольное, светлые волосы, накладные ресницы. Черная рубашка. Schutzstaffel.

— Астрид, кто это сделал? Кто в тебя стрелял? Ну, скажи нам, скажи, кто.

Как всегда. Дейви поправил очки, глядя мне в глаза. Чуть заметно покачал головой, но я поняла.

В дверях жались друг к другу два малыша. Курточки поверх пижам. Оуэн прижимал к груди жирафа со сломанной шеей, свесившейся через локоть. Питер держал банку с ящерицами. Приемные дети, они уже знали, что будет дальше.

— Астрид, что здесь произошло? Кто это сделал?

Я закрыла глаза. С чего мне начать ответ на этот вопрос?

Бородатый смазал мне руку спиртом, воткнул в вену иглу.

— Она скоро поправится? — спросил Дейви.

— Сынок, ты молодец. Если бы не ты, она бы уже истекла кровью.

Руки подо мной. Взрывы боли, огненный тайфун по телу, — меня перекладывают на носилки. Крик. Огонь. Огонь. Бородатый с мешочком лекарства, льющегося мне в вену.

— Так, так, — приговаривал он, — расслабься.

Я смотрела Дейви в глаза, зная, что еще неизвестно, кому из нас хуже. Он взял меня за руку, и я сжала его руку, крепко, как могла, хотя от обезболивающего почти теряла сознание.

— Мои вещи.

— Мы их потом принесем. — Социальный работник. Даже не смогла застегнуть как следует блузку.

Дейви стал собирать все, что мог, — книги матери, мой блокнот, рисунки, лист картона с пометом животных. А Рэй?

— Дейви, шкатулку.

Его лицо потемнело. Прочел следы. Перед глазами плыли круги, желтые, сине-зеленые, словно вспышки лучей от витражной лампы.

— Пожалуйста, — прошептала я.

— Пойдем, пора, моя хорошая. Надо идти.

Дейви схватил резную шкатулку, морщась, как тогда от вывиха. Он поехал со мной в больницу, пожав плечами, когда кукольная женщина в черной рубашке попробовала его прогнать. В окне за нами бежала молодая луна — серебряный серпик.

— Расслабься, тебе надо расслабиться, — приговаривал Бородатый, вывозя каталку из машины. — Мы принесем твои вещи, ничего не забудем.

Потом двери закрылись, Дейви исчез за ними, и ночь поглотила его, поглотила их всех.

9