Белый олень. Часть 1. Дочь севера

– А зачем таких в жены брать? – спрашиваю я. – Надо жениться на той, чтобы пошла за тобой хоть на край земли и стойко несла, как говорится, все тяготы и лишения военной жизни. Кэп мне толкует:

– Есть такая присказка: «Бог создал на юге – Сочи, а черт на севере – Мого'чи». На край земли, Юдин, многие из них готовы ехать, но, когда приходит время стирать шмотки в привозной воде и заголять задницу в уличном сортире на лёгоньком сорокаградусном морозе – романтика военной жизни улетучивается, как «Мига'рь» на форсаже. Есть, конечно, преданные жены, и я очень хочу, чтобы тебе досталась именно такая и повез ты ее не в Могочи, а в более-менее приличный городишко…

Герман какое-то время рассеянно смотрел вдаль, потом снова заговорил:

– Вот так оно и вышло, вошел я в кафешку одним человеком, а вышел из нее уже другим… Слова кэпа глубоко в душу запали, особливо про горячие точки. Подумал: а на хрен она мне сдалась, такая небесная романтика, когда в тебя пуляют «Стингерами» и рано или поздно – собьют… Там обойдутся как-нибудь без меня, мне такой героизм – до жопы, я жить хочу! Ты вот уцелел в том долбанном Афгане, Романов, но согласись, всё могло произойти с точностью до наоборот…

– Вполне! – коротко и мрачно проронил Сергей.

– Вот видишь… Ну, стал я думать, взвешивать все «за» и «против», и вскоре принял решение – ухожу! Помогли знающие люди, подсказали, куда надо обращаться, что говорить… Накатал рапорт на отчисление, забрал документы, только меня и видели. И вот через год я здесь, и очень надеюсь, что в училище Аэрофлота все будет малость не так… Да и Омск мне больше нравится, чем тот захолустный Чернигов. А после диплома – вольная жизнь: во-первых, распределение получишь в крупный город – в деревнях авиаотрядов не бывает. Во-вторых – выполнил рейс и отдыхай, ни построений тебе, ни караулов, ни прочей армейской хрени… Со временем переучишься на большой лайнер и начнешь летать за кордон, заколачивать приличные бабки. И, как следствие, белая «Волга», приличная хата или загородный дом, ну и соответственно – достойная жена из приличной фамилии…

– Н-да… Послушал я твой рассказ и что-то не особо мне во все это верится… – сосредоточенно промолвил Сергей. – Как-то уж мрачно все, сплошная чернуха. А не перегнул палку, тот капитан? Может, он просто неудачник по-жизни, вот и…

– Да, не без этого… – подтвердил Юдин. – Он ведь классный летун был, до поры, до времени. А потом – отказ движка на МиГ-21, неудачное катапультирование, компрессионное сжатие позвонков. Отлежался в госпитале, одыбал вроде, а с лётной должности все-таки списали. Стал попивать, жена ушла с детьми, началась деградация. Но как-то выправил крен, устроился в ЧВВАУЛ преподавателем, читал нам курс по тактике ВВС.

– Теперь понятно, откуда столько злости и пессимизма… – мрачно сказал Сергей. – Но не всё ведь так плохо в этой жизни.

– Так-то оно, так, но лично меня его рассказ впечатлил, и понял я окончательно: Мухосрански, катапультирования, спрессованные позвонки да офицерские сапоги – не мое это дело, – Герман нервно побарабанил пальцами по подоконнику.

– И ты навсегда связал свою жизнь с Гражданской авиацией? – с безобидной иронией подытожил Сергей.

–Да, именно с ней! – подтвердил тот и вдруг коротко хохотнул. – В этой связи анекдот вспомнился…

– Ну, ну, излагай!

– Короче, работает в аэропорту один старпер, чистит самолетные гальюны. Пять лет работает, десять, двадцать… Приятели ему говорят: чё ты, Михалыч, здесь застрял? На железной дороге ассенизаторам раза в три больше платят, шел бы туда сортиры драить. Дед отвечает: я бы уже давно свалил, мужики, да бросить авиацию – нет сил!

– Не слабо! Ну, и анекдотец, блин… – зашелся хохотом Сергей. Отсмеявшись, вернулся к прежней теме. – А у меня раздвоения не было, с самого детства мечтал стать именно гражданским пилотом, – он помолчал, потом рассуждающе добавил. – А салажонка ты зря так резко, пацан ведь еще совсем, зелень…

Юдин снисходительно усмехнулся, на мгновение обнажив блеснувшую золотом коронку переднего зуба:

– А ты как думал? Пусть хотя бы здесь службу малость понюхают, раз уж от срочной отвертелись. Дедовщину еще никто не отменял, и я с ними либеральничать не намерен. А то эти маменькины сыночки на шею взгромоздятся и ножки свесят.

– Ну-у-у, старик, что-то ты уж слишком, все-таки это не армия…

– Не знаю, не знаю, «дедушка», – Юдин отрицательно покачал головой. – Лично я драить полы не собираюсь, за три года километров сто палубы тряпкой протянул – хватит! Здесь для этого салабонов достаточно, их больше половины против дембелей. Мне кажется, что всё старьё со мной согласится.

– А я не соглашусь, – улыбчиво, но твердо сказал Сергей. – Эта самая дедовщина в армии осточертела – дальше некуда! Мне кажется, что старикам надо к молодым лояльнее относиться, глядишь, и помогут когда-нибудь… Они же только вчера из-за парты и со знаниями у них все в порядке. Про нас этого не скажешь – за время службы всё позабывали, я вот, например, экзамены едва сдал.