Белый олень. Часть 3. Одинокий волк под луной

И то ли этот случайный разговор помог, то ли время как-то повлияло, но Сергей, сделав невероятное волевое усилие, приказал самому себе как можно реже вспоминать свой первый бой. А спустя время, убитый афганский мальчишка уже перестал сниться каждую ночь. Очерствело и даже как-то успокоилось в боевых буднях сердце, до этого исходившее ноющей мучительной болью от осознания того, что человек не имеет права отнимать жизнь у другого человека.

… Смотрел на летевших на войну молодых ребят Сергей Романов, тридцатисемилетний ветеран. Смотрел, вспоминал, размышлял. Невеселым и каким-то напряженным был полет вертолета на почти километровой высоте, под десятибалльной слоистой облачностью, над равнинным предгорьем Северного Кавказа. Невеселыми были думы у капитана Романова.

Глава 3

Задумчиво глядя в залитый дождем боковой иллюминатор-блистер, Сергей вдруг заметил на земле яркую огненную вспышку, устремленную ввысь, которую в солнечный день увидеть было бы практически невозможно. Поначалу капитан не придал этому значения – за послевоенные годы память частично стерла реакцию на это жуткое видение. Но в следующий миг сердце болезненно сжалось, а тело оделось холодом, эта вспышка была похожа на работу сварочного аппарата – точно таким же бело-сине-оранжевым пламенем горит электрод. Это видение невозможно перепутать ни с чем – так бьет скорострельный крупнокалиберный ДШК10. Разница лишь в том, что работа электросварщика образует огненный шар, а пулеметное пламя вытягивается в длинный пушистый жгут.

В какую-то неуловимую долю секунды Сергей увидел, что огненный факел исходит из крошечного прямоугольника и понял, что пулемет установлен на автомобиле. Вскочив с сиденья, Сергей хотел броситься в кабину, чтобы предупредить экипаж о том, что с земли ведется огонь, но не успел. Вертолет резко накренился, входя в вираж, стал набирать высоту, выполняя противозенитный маневр и стремясь уйти в облачность, и Сергей понял, что летчики и без него увидели, что атакованы. Скрыться в облаках вертолет не успел, чудовищной силы толчок был похож на удар тяжелой кувалды – в левом борту появилось отверстие размером с кулак. Затем пули пошли выше, вырвали кусок обшивки, искорежив силовые шпангоуты и искромсав радиоотсек. С треском разлетелся плексиглассовый иллюминатор, с десяток пуль угодило в пилотскую кабину. Все пассажиры повскакивали со своих мест – заспанные лица перекошены паническим страхом, в глазах лютый ужас. А удары следовали один за другим, левый борт зиял рваными дырами. И почти каждое попадание сопровождалось дикими вскриками боли – несколько человек были ранены, а двое упали на пол и не подавали признаков жизни.

Затем вертолет затрясло от децентрации несущего винта – очевидно пули зацепили лопасти, а вслед за этим появилась вибрация и сбой в работе двигателей. Ни Сергей, ни экипаж, ни пассажиры еще не знали, да и не могли знать, что несколько пуль пробили редуктор, что масло вылетает из него потоками и что это – смертный приговор летательному аппарату. Перегретый от масляного голодания редуктор мог заклинить через считанные минуты. И очевидно понимая это, опытный командир экипажа, капитан Козырев, повел машину на снижение. Смертельно раненый, он отчетливо понимал, что должен успеть выполнить две задачи: увести поврежденную машину как можно дальше от точки обстрела, чтобы спасти своих людей и дать им возможность приготовиться к неизбежному бою. Вторая задача была куда сложнее: надо было дотянуть до земли и суметь произвести посадку. А пули, хотя и реже, продолжали стучать по вертолету, но теперь уже с правой стороны. Пулеметчик неплохо знал свое дело. Впрочем, пулеметчиков вполне могло быть несколько, и они вели перекрестный огонь.

Живучесть транспортно-боевого вертолета Ми-8 общеизвестна. И сегодня он еще раз наглядно доказал это. Используя данное уникальное качество винтокрылой машины и летное мастерство, капитан Козырев сделал все, что было возможно в сложившейся аварийной ситуации. Истекая кровью и расходуя последние минуты своей жизни, он сумел пролететь со снижением около тридцати километров и посадить машину. Помощников у него не было – правый летчик лейтенант Давыдов был убит одним из первых попаданий, борттехник старший лейтенант Ефимов тяжело ранен и обездвижен.

Последним усилием воли и угасающего сознания капитан подвел машину к земле. Сминая мощным воздушным потоком мокрые кусты ивняка и боярышника, «восьмерка» на миг зависла, затем жестко приземлилась, почти рухнула, и грузно завалилась на левый бок, подломив простреленную стойку шасси. Лопасти, ломаясь и разлетаясь вдребезги, били землю, секли кусты и от этого вертолет содрогался, как конвульсивно содрогается пробитый гарпуном мучительно умирающий кит.