Белый олень (ЛП)

Я уснула с мыслью о том, что у меня есть только мастерство, но в остальном я настолько обычная, что никто даже не верит, что эта сила может у меня быть. Во сне меня преследовало лицо пророчицы. Она насмехалась надо мной, говоря уже на общем языке, заявляя, что я недостойна своих способностей. Это не должна быть я. Это должна быть Эллен. И Эллен совершила бы жертву, ее глаза наполнились бы слезами. Я видела, как она бьется в агонии, пока Финн резал ей запястья и шею. Кровь вытекала из нее. Она пыталась заговорить, но получалось лишь бульканье.

Когда я проснулась, рядом со мной сидел Финн. Я вспомнила, как во сне он орудовал окровавленным кинжалом, и забилась в веревках.

- Спокойно, Вальта. Я здесь не для того, чтобы навредить тебе, - сказал он. Когда он поднял руки, я не увидела в них ножа. – Вот, я принес еды, - он указал на деревянную миску, полную вязкой белой жижи.

Я ошеломленно разглядывала это.

- Это что?

- Сок дерева фалаг. Он вкусный, как там у вас говорят… сладкий?

Я кивнула.

- Что ж, попробуем эту фала еду.

- Фалаг, - исправил Финн. Он зачерпнул рукой немного белой жижи из миски.

- Ты хочешь, чтобы я ела с твоей руки? Что? У вас тут даже ложек нет?

- Что такое ложка? – Финн так растерялся, что я не смогла сдержать смех.

- Забудь, - я склонилась и осторожно попробовала, стараясь не касаться ртом его кожи. Есть с чьей-то руки было странно, словно я была собакой. Но он был прав, жижа была сладкой и удивительно вкусной. Мой желудок урчал, пока я ела, показывая, насколько я была голодна. Я и не заметила, что облизываю пальцы Финна, прося еще. Он даже не смутился. Может, Ибены так друг друга и кормили.

- Когда полнолуние? – спросила я, когда с едой было покончено.

- Через два солнечных цикла, - сказал он. Может, это мне хотелось так думать, но в его голосе слышалась грусть, когда он опустил взгляд на миску в руках. Может, Финн все же поможет мне сбежать.

- Сколько лет вашей пророчице? – спросила я.

- Столько же, сколько и ее предшественнице. Она – воплощение известной Профеты, что жила много лет назад.

- Она лишь маленькая девочка, - сказала я. – Она не понимает, что говорит. А вы хотите забрать жизнь человека, потому что так сказала девочка?

- Я принесу еды для твоего друга, - Финн поднялся на ноги и покинул палатку, не оглянувшись. Я продолжала пытаться порвать веревки, игнорируя боль. Они начали рваться, но это было так медленно, что у меня кожа растиралась быстрее. Я вздохнула и откинулась на шкуры. Должен быть путь проще.

Кормить Каза пришел не Финн, а мужчина постарше. Он встряхнул Каза, чтобы тот проснулся, и сунул ему в рот лопатку жижи. Каз едва успел понять, что происходит. Он выглядел таким испуганными, что я хотела смеяться, но вспомнила, как он надо мной смеялся ночью, и все желание тут же улетучилось.

Когда охотник ушел, мы продолжили рвать веревки. Я извивалась, пытаясь найти лучший путь. Еще одна частичка надежды потухла, когда я поняла, как мало успела. Я попыталась сжать руки в кулаки, чтобы разорвать веревки. Я пыталась расслабить тело и выскользнуть. Ничего не получалось. Узлы были слишком тугими. Каз попытался сломать деревянное основание палатки, но у него не хватило сил. Я попросила его остановиться, когда увидела, что он сжимает губы и кривится от боли при каждой попытке.

День прошел размыто. Женщины приходили в палатку, чтобы разрисовать мою кожу. Они намочили мои волосы и закололи деревянными гребнями с широкими зубьями. Позже пришел Финн. Сперва он опустился на колени и проверил веревки на моих плечах. Когда он увидел раны на моих запястьях, я услышала шипение.

- Ты пыталась сбежать, - сказал он. – И не пытайся. Это не сработает, ты лишь навредишь себе, - говорил он тихо и кратко. Он промыл мои раны, но и не старался быть нежным. Как и не смотрел на меня. Чуть позже он сказал. – Почему ты так сказала, Вальта?

- Что сказала? – я тоже ответила шепотом, чтобы Каз нас не слышал.

- Почему ты сказала такое о Профеете? Из-за этого я начал думать о том, что никогда мне не приходило в голову. Я был счастлив, пока ты не пришла, Вальта. А теперь мне больно. Больно, как тогда, когда умер отец. Я чувствую… как вы это называете? Сожаление к тебе.

- Просто ты хороший человек, Финн. Мы зовем это сочувствием. Это когда ты можешь представить себя на месте другого человека и понять, что он чувствует. Ты так и делаешь. Ты понимаешь, что я не хочу умирать.

- Ты не умрешь… мой народ… - он покачал головой. – Зачем ты это делаешь? – его руки дернулись от такой вспышки. – Ты заставляешь меня хотеть предать семью. Мы голодаем.

- Но мое убийство – не решение. Я могу помочь вам живой, но не мертвой. Поговори с ними, Финн. Объясни, что они делают.

Он покинул палатку.

- Что это было? – спросил Каз.

- Думаю, это наш шанс уйти отсюда, - сказала я.

* * *