Белый отель

В статье приводились другие страшные подробности. Через много месяцев после убийства, он выкапывал тела жертв и совокуплялся с трупами. Еще чудовищней в своей обыденности показалось то, что он продолжал безмятежно жить со своей женой, которая так до конца и не подозревала о его тайных занятиях и страстях. Но именно образ лебедя и последние слова убийцы преследовали Лизу несколько недель, словно кошмар наяву. Иногда она замирала посреди улицы, перед глазами возникал спящий лебедь, несущееся вниз темное лезвие.

А сознание того, что только по милости Бога она стала Елизаветой Эрдман из Вены, а не Марией Ханн из Дюссельдорфа! Вот она просыпается одним погожим утром, полная энергии и сил, предвкушая маленькие радости сегодняшнего дня, — покупку косметики, танцы… знакомится с милым обаятельным мужчиной, потом совместная прогулка по лесу, а дальше… Дальше — ничего. А если (страшно даже представить себе), она родилась бы Петером Куртеном… Подумать только, провести всю жизнь, единственную, подаренную тебе Богом, в шкуре маньяка-убийцы… Однако мысль, что кто-то обречен сыграть роль Марии, или ее убийцы, полностью отравляла радость от того, что она стала Эрдман…

Из газеты Эммы она узнала, что когда Куртена еще искали, по всей Германии допросили больше миллиона мужчин. Однако убийцы среди подозреваемых не оказалось; даже прокурор на суде признался, что обвиняемый казался «довольно приятным человеком». Пока он сидел в тюрьме, пришло несколько тысяч писем от женщин. Примерно половина содержала угрозы страшных пыток, а остальные — признания в любви. Лиза плакала, читая все это; плакала снова, когда сидела с тетей Магдой. Та решила, что племянница до сих пор горюет по умершим подругам, и пожурила за неспособность отвлечься от прошлого и жить сегодняшним днем.

Но ведь она думала как раз о сегодняшнем дне. Хотя убийцы больше нет (Лиза молилась, чтобы там, куда попадают после смерти, он преобразился в иного Петера Куртена), где-то, прямо сейчас, другое чудовище обрекает на самые ужасные пытки такое же человеческое существо.

Лишь много недель спустя она снова погрузилась в свою обычную жизнь, а мучительная боль постепенно превратилась в периодические недомогания. Заголовки, напоминающие о деле «дюссельдорфского монстра» давно уже исчезли из газет, девятидневная пища для любителей сплетен, а ей еще долго не давали покоя страшные видения: лицо маленького мальчика, лежащего на матрасе в комнате, где живут еще одиннадцать человек; застенчивый добрый мужчина в очках, которого уважали сослуживцы и любили дети; и белый лебедь, устроившийся на ночь на краю озера, чтобы крепко заснуть и уже никогда не проснуться.

Однако надо было помогать тете принимать ванну и одеваться, ходить по магазинам, исполнять «Liebestod»; не забыть посетить дантиста, навестить подругу в больнице, отрепетировать новую роль, вызвать водопроводчика, чтобы что-то сделал с лопнувшей трубой; подписать рождественские открытки, купить и отправить подарки совершенно чужому семейству брата в Америку, а потом сделать то же для более близких в прямом и переносном смысле людей; приобрести новую зимнюю шубу; составить благодарственные послания.

Она постоянно переписывалась с Виктором, стараясь ответить на вопросы «о вечном», обуревавшие его в последнее время: о сущности бытия и смерти, о жизни за пределами земного существования. Правда, она сама сейчас испытывает большие сомнения, чем когда-либо, написала она ему. Все же Виктору помогала ее дружеская поддержка в черный период жизни. Причем последнее относилось не только к личным обстоятельствам: он намекал на то, что обстановка внутри страны сильно осложнилась.

В это беспросветное время болезней и смерти, внезапно напомнило о себе давно почившее и забытое прошлое, и воскресил его не кто иной, как Зигмунд Фрейд. Нежданно-негаданно пришло письмо, в котором профессор сообщал, что с неизменным интересом и удовлетворением следил за ее удачными выступлениями на сцене Ла Скалы, надеется, что карьера певицы сейчас протекает не менее успешно, и ее здоровье в порядке. Сам он «угасает постепенно, но, к сожалению, довольно болезненно», после неоднократных операций в ротовой полости. Протез, который он вынужден носить, просто чудовищен. Несмотря на чрезвычайные затруднения, он продолжает работать, и недавно закончил ее историю болезни, которую должны опубликовать во Франкфурте вместе с заметками, которые она написала. По этой причине он и беспокоит ее. Не будет ли она так любезна прочитать приложенную статью, а также ее тексты, перепечатанные с оригинала (она наверняка уже забыла их), и сообщить, есть ли у нее какие-либо возражения? Разумеется, он сохранил анонимность, однако для полной уверенности нуждается в ее разрешении на публикацию. За книгу полагается небольшой гонорар, и он проследит, чтобы она получила половину от общей суммы, за свой существенный вклад в разработку труда.