Белый отель

Один джентльмен сделал мне комплимент насчет фигуры, стало быть, ничего не заметно. Каждый день у меня прибавляется сил, я понемногу начинаю привыкать к болезни. Только кажется что слева давит какая-то тяжесть, но наверное это пройдет. Мне повезло, здесь многим гораздо хуже. Погода стоит хорошая, а еда просто первоклассная.

Все были подавлены случившимся, желающих танцевать не нашлось. Посетители ресторана молча обедали и слушали навевающие грусть приторно-печальные цыганские напевы. Один из музыкантов, скрипач, во время пожара застрял в лифте и обгорел до неузнаваемости. Юным любовникам, возможно, захотелось бы потанцевать, но они здесь не появились.

Когда возникла очередная пауза между мелодиями, и слышался лишь негромкий шелест голосов и приглушенное позвякивание вилок и ножей о тарелки, со своего места поднялся майор (он всегда занимал маленький столик в углу и обедал один). Военный поднялся к музыкантам, что-то прошептал изнывающему от жары пухлому руководителю и, когда тот кивнул, подошел к микрофону. Он объявил, что хотел бы обратиться ко всем присутствующим в ресторане по весьма важному поводу; и предлагает, после того, как они пообедают, заказать напитки в баре и собраться в биллиардной. После его краткой речи воцарилась тишина, потом поднялся гул голосов. Примерно треть гостей решила узнать, что хочет им сообщить "безумный майор" (так многие его называли). Когда было выпито кофе, а бармен обеспечил желающих коньяком и ликерами, к бильярдной прошествовало довольно много отдыхающих. Они расселись вокруг стола. Зеленое сукно, ещё не высохшее после наводнения, мерцало, словно прямоугольный бассейн, на поверхности которого плавал мусор.

Майор, англичанин по фамилии Лайонхарт (Львиное Сердце), стоял перед столом и терпеливо ждал, когда последние прибывшие сгрудятся у него в тылу. "Благодарю за то, что пришли, - произнес он звучным голосом, но спокойно и твердо. - "Чтобы сразу пресечь недоразумения, хочу сказать, что собрал вас не для того, чтобы рассуждать о смерти. Мы с ней давние приятели, я совсем её не боюсь. Все мы оплакиваем погибших во время наводнения и пожара, но говорить об этом я не собираюсь. Подобные вещи время от времени происходят. Такова воля Бога. Не следует позволять этим событиям слишком сильно расстраивать нас". Раздались негромкие возгласы одобрения, многие с внезапным уважением взглянули на стройную представительную фигуру военного.

Майор опустил голову, затушил сигарету. Все его движения были очень медленными, словно он нарочно тянул время, чтобы собраться с мыслями. В комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь мурлыканьем черного кота, постоянного жителя отеля (и всеобщего любимца), пробравшегося сюда вслед за людьми. Он уютно устроился на коленях супруги часовых дел мастера, а она его гладила. Кот сильно подпалил шкуру во время пожара, но, к счастью, серьезно не пострадал.

"Однако", - произнес майор отрывисто, - "здесь происходили странные вещи". Он сделал паузу, чтобы все собравшиеся вникли в смысл фразы. Слова, произнесенные не допускающим сомнений тоном командира, поневоле убеждали. Он смог бы хорошо организовать какую-нибудь войну, подумал Анри Пуссен, инженер. Безличная пустышка до нее, и такая же пустышка, но другого типа, после, зато во времена, когда ценились беспощадность и непреклонность, этот Лайонхарт наверняка предстал бы во всей красе.

"Соблаговолите подкрепить свое заявление какими-нибудь доказательствами, майор", - резко произнес немец Вогель, адвокат.

Военный взглянул на него, почти не скрывая презрения. Вогель проявил себя как беспринципный субъект и трус; однажды он передергивал во время игры в карты и был разоблачен. "Разумеется", - спокойно произнес он. "Звездопад". Во время выступления майора присутствующие не разговаривали и не шумели, но после этих слов все, кроме Вогеля, одновременно затаили дыхание, и воцарилась поистине мертвая тишина.

"Его видел каждый", - продолжал Лайонхарт негромко. - "Не один или двое из нас, - все, кто здесь отдыхал; причем, почти каждую ночь. Очень яркие, большие, белые звезды".

"Огромные как кленовые листья", - словно в трансе, медленно выговаривая слова, тихо сказала любовница коммивояжера. И тут же стиснула руки, будто испугалась, что осмелилась произнести это вслух.

"Именно".