Читаем Белый посох полностью

Белый посох

Тамара Величковская (1908–1990), — Поэт, прозаик, журналист, танцовщица, «певица первой волны» русской эмиграции. Писала стихи и прозу. После Второй мировой войны поселилась в Париже. Стихи Величковская писала с детства, однако начала печататься в возрасте около сорока лет. Ее стихи входили в антологии «На Западе», «Муза Диаспоры», сборники «Эстафета», «Содружество». Выступала с чтением своих стихов на вечерах Объединения молодых поэтов (1947–1948), Международного кружка друзей искусства (1954), Союза русских писателей и журналистов в Париже (с 1955). Выпустила в Париже сборники стихов «Белый посох» (1952) и «Цветок и камень» (1981). Автор очерков по истории Парижа, о Леонардо да Винчи, Микеланджело, Д.С. Мережковском и др. Публиковалась в журналах «Новоселье», «Возрождение», «Новый журнал», «Современник», газете «Русская мысль» и др. У нее собирался литературный кружок, который посещали Н. Ровская, А. Величковский, С. Рафальский, К. Померанцев. В. Доброхотов. Приходили и более известные поэты — Г. Иванов, И. Одоевцева. С. Маковский. В сборник вошли избранные стихотворения и проза разных лет. В рецензии на этот сборник известный поэт и критик Русского Зарубежья — Юрий Иваск, в частности, отмечал: «Многое всё-таки очень напоминает разных поэтов «парижской школы». Но есть и свое. Книга Величковской наименована по одному из лучших стихотворений сборника «Белый посох». Здесь символика (слепой во мраке, но ему помогает «белое»). И эта символика — не навязчивая, не вещая, а обращенная к уму сердца. Тоже — точность, скупость, но больше мелодизма.»

Тамара Антоновна Величковская

Поэзия / Проза / Современная проза / Стихи и поэзия18+

ТАМАРА ВЕЛИЧКОВСКАЯ. БЕЛЫЙ ПОСОХ (Париж: Рифма,1952)

СВЕТЛЯК («Как хорошо издалека…»)

Как хорошо издалекаГорит светляк у темной речки,Но не смотри на светлякаПри свете лампы или свечки.Горевший лунным огоньком,Манивший тайною зеленой,Он станет серым червяком,Чужим сияньем ослепленный.Ты отнеси его во тьму,Где ночь синей и травы гуще,И дай зажечься самомуСиянием, ему присущим.

«В лесу мороз. А если я щекою…»

В лесу мороз. А если я щекоюПрижмусь к тебе, замерзшая кора,В дремотной глуби зимнего покоя,Ты, может быть, подумаешь: «пора,Пришла весна…» Потом задремлешь сноваИ будешь спать, как должно в феврале,Но, может быть, средь холода лесногоТы сон увидишь о моем тепле.

«Становятся листья тише…»

Становятся листья тише,В саду ни души, ни звука.Желудь порой на крышуПадает с легким стуком.Стукнет, а сердце екнет, —Кажется стук уколом,Так безнадежно мокнетАстра на стебле голом.Так безнадежно никнетРозовым цветом в слякоть,И не умеет крикнуть,И не умеет плакать.

Закат («Каждый вечер над полем покатым…»)

Каждый вечер над полем покатымДогорает закат для меня,И, по-новому, с каждым закатомЗавершается таинство дня.Заплетаются розовой сеткойОблака, облака, облака.И чернеют на розовом — веткиОдинокого в поле дубка.И ничто мне молчать не мешает,Даже песня ничья не слышна.Вырастает большая, большаяОт земли до небес — тишина.Хорошо, что нельзя прислонитьсяНи к какому родному плечу.Что не надо восторгом делиться,Что делиться ни с кем не хочу, —Что над склоном, пожаром объятым.Небосвод безмятежно глубок,Что стоит между мной и закатомТолько тот одинокий дубок.

«Растут два тополя. Они…»

Сергею Маковскому

Растут два тополя. ОниЖивут, как добрые соседи.Проходят ветреные дниВ неумолкаемой беседе…Идут минуты, дни, года:С годами все труднее гнуться.Растут деревья. НикогдаОни друг друга не коснутся.Но там, в подземной глубине,Где не тревожат дровосеки, —В глубокой тайне, в тишине.Их корни сплетены навеки.

Белый посох («Вдоль площадей многоголосых…»)

Вдоль площадей многоголосых,Почти захлестнутый толпой,Проходит медленно святой,На белый опираясь посох.Он окружен глухой стенойСвоих пожизненных потемок,И этот город слишком громокДля стука палки костяной.Но шум смолкает за спиною,Слепой проходит, огражденТой путеводной белизною,Которую не видит он.