Белый шаман

Держась за стойку медкапсулы, кое-как поднялся на ноги. Шатаясь, добрел до умывальника и припал пересохшим ртом к крану. Безумно вкусная ледяная вода ломит зубы. Значит я где-то на планете. На космических станциях вкус у воды совсем другой. Вернее его практически нет. Но почему никто не встречает? Где дежурный медик? Охрана? Хоть кто-нибудь? Должны же быть здесь люди!

Огляделся еще раз. Более осознано. Стандартная медицинская секция. Ни о чем не говорит. Такими оборудованы космостанции и форпосты в колонизируемых мирах, и военные и исследовательские базы. Неестественно идеальный порядок. Взгляд останавливается на отражении в зеркальной дверце медицинского шкафа. Ну что же, тело мое, то есть уколовское, только изрядно отощавшее и… Помолодевшее? Интересно как! А что худой — ничего, приведем себя в порядок! Раз вижу энергоканалы, значит, пси-способности графа каким-то образом передались этой тушке. И судя по насыщенному изумрудному свету, передались с усилением. Но с этим предстоит разобраться позже. А пока надо найти, что пожрать!

Двери медсекции сработали с приличной задержкой. Сердце успело рухнуть вниз, в район филея, а затем тревожно заколотиться. Неужели арестован? Нет! Не похоже! В таком случае меня не оставили бы без присмотра, Император прекрасно знает, на что я способен. Фух! С тихим шипением створки разъехались, и я шагнул в коридор. Едва за мной закрылась дверь, из динамиков раздался приятный женский голос:

— Господин полковник гвардии, Искин научно–исследовательского центра Департамента дальней разведки «Терра–8» приветствует Вас. Центр функционирует в аварийном режиме. Степень функциональности составляет 14,23 %. Связь с метрополией и другими колониями отсутствует 6 348 стандартных лет. Портальная разрушена. Руководствуясь Директивой 10648/4–а, передаю руководство Центром и колонией старшему офицеру Департамента. Жду Ваших распоряжений.

По пустому, засыпанному хламом и обломками оборудования коридору эхом прокатился мат на двух языках — общем имперском и русском.

Глава 2

'Дорогой, Митя. Надеюсь, могу называть тебя так, ибо после смерти моего друга и твоего батюшки графа Евгения Николаевича почитал тебя всегда, как сына. Если ты читаешь это письмо, меня уже нет на свете. Какое пошлое и банальное начало, да? Но мне, старику, простительно быть сентиментальным. Сейчас я всё больше яснее сознаю, что всякий человек родится в мир для определённой задачи, которую правда он волен или не волен исполнить. Мы рождаемся для исполнения долга перед Богами и предками и потом уходим в другой, лучший мир. Я убеждён, в свой последний час, когда человек почувствует, что свой долг свой на земле им исполнен, ему нетрудно будет умереть. Я долг свой всегда видел в добровольном и жертвенном служении нашей Великой Империи. К сожалению, Богами неугодно было даровать мне счастье исполненного до конца предназначения и спокойной смерти.