Белый шум

«Ты никогда не крутила мужиками, нет смысла начинать, – самой себе попеняла она. – Влад – человек достойный, и ты его любишь, идиотка! Так почему же вместо того, чтобы наладить с ним отношения, тебя понесло в Москву? Ладно Нина… У нее отлично получается вертеть бывшим и нынешним мужьями. Оба по струнке ходят. И Ломакина понять можно. Ему лишь бы отомстить родственникам Синдереллы. Ну а ты-то, ты, зачем в этот омут с головой кинулась? Влад и так в трубку раненым зверем взвыл. Что теперь подумает и предпримет? За тобой не помчится за тысячу километров и искать по всей необъятной столице нашей родины не станет».

Элла тяжело вздохнула и, снова уткнувшись в подушку, расплакалась.

«Нужно возвращаться домой, – велела она себе. – Вернешься, позвонишь Владу. И если он не валяется у ног прекрасной Лизоньки, то пригласишь в гости и попытаешься восстановить то, что сама разрушила».

Элла нехотя поднялась с дивана, заглянула в гостевую спальню, выбранную ею по приезде. Сыночек спал на широкой кровати, со всех сторон подоткнутый подушками.

– Зайчик сладкий, – пробормотала Элла и, прихватив радионяню, отправилась на кухню. Огромную шестикомнатную квартиру еще не до конца отделали. Две спальни и зал только радовали глаз, да еще в музыкальной студии с широким панорамным эркером стоял синтезатор, и лежало несколько гитар. Две комнаты, о предназначении которых Элла даже не могла догадаться, еще остались с ободранными стенами и застеленными полами.

– Денег не хватило, – пожаловался по телефону Ломакин. – Сейчас по городам и весям проедусь, спою про лиманы и туманы, тогда закончу.

Кухня поражала обилием новомодной техники и какой-то стерильностью. Да и сама квартира казалась вычурной и чужой. Словно номер в отеле. Ни уюта, ни радости!

«С кем тут Мишка жить собирается? – мысленно поинтересовалсь Элла. – Для кого вся эта роскошь? Для себя, для Ромки», – ответила она самой себе и попыталась представить женщину, достойную Ломакина. Не получилось. Сознание услужливо предлагало образы всяких вульгарных баб. Манерных и холодных, похожих на Казариновскую Лизу.

«Только не это! – про себя взмолилась Элла. – Мишка достоин отличной девушки. Он, конечно, дурак и проворонил Нину… Сама-то хороша, – поддел внутренний голос. – Упустила Казаринова. Небось, уже нашлась утешительница. А ты с носом осталась!»

Элла вошла в ванную, сплошь облицованную мрамором. Нажала на медный, специально состаренный кран и, подставив ладони под холодную воду, внимательно вгляделась в отражение.

Осунувшееся лицо, мешки под заплаканными глазами и нос, опухший от слез.

– Хороша, – пробормотала Элка. – С маской бы полежать, чтоб отек сошел.

Плеснула на лицо прохладной водой и снова глянула в зеркало, пытаясь вспомнить, где за последнюю неделю видела аптеку. И снова разревелась.

– Домой нужно ехать. Домой, – простонала она, в изнеможении садясь на ступеньку, ведущую к ванне. Хватит, – сама себе приказала она и повторила Нинкину присказку: – Дураненой!

Потом, умывшись еще раз, зачесала волосы в хвост и быстро, чтобы не передумать, позвонила Владу.

– Да, Эллочка, – добродушно воскликнул он.

– Влад… – пробормотала она, собираясь духом.

«А что сказать? Что я дура и возвращаюсь домой? Попросить встретить в аэропорту или приехать сразу в Тарнаус?»

– Эллочка, – рассмеялся Влад, будто умудрился забраться к ней в голову и считать все сомнения и тревоги. – Я подхожу к Мишкиному дому. Лялин переулок, дом четыре, правильно?

– Да, – ошарашенно пробормотала Элла. – Я жду тебя…

– Пять минут, солнышко, – успокоил Казаринов и признался глухо: – Я соскучился.

– Я тоже, – тяжело вздыхая, пробормотала она, отчетливо понимая, что сдала все явки и пароли.

Казаринов радостно засмеялся в трубку, словно победил на турнире тысячу врагов.

– Жди, – рыкнул он и нажал на кнопку отбоя.

Элла заметалась по дому, одновременно убирая разбросанные Антошкины вещи, свои заколки и на ходу прихорашиваясь. Хвост повыше, глаза слегка подвести. Губы блеском обозначить или не надо? Пробегая мимо зеркала, глянула невзначай и мысленно схватилась за голову.

«Чучело, твою мать!» – выругалась она и ринулась в спальню переодеваться.

Видавшие виды лосины и майку, об которую еще утром вытер губы Антошка, сменила на джинсы и свитерок. А потом скосила глаза на часы. Казаринов все не шел.

«Разыграл он меня, что ли? – в сердцах подумала Элла. – Полчаса прошло! Может, звонил из дома и никуда ехать не собирался, а ты уже хвост распушила», – укорила она сама себя. Но повинуясь внутреннему инстинкту, вышла в прихожую, облицованную карельской березой, открыла входную дверь. Прислушалась к голосам на первом этаже. Там внизу кто-то спорил. Женский голос строго объяснял:

– Михаил Романович предупредил, что в его квартире поселится только женщина с ребенком!

А мужчина уверял, что приехал к своей семье. Потом рыкнул недовольно, но Элле, замершей на втором этаже, разобрать ни словечка не удалось. Зато тут же знакомый до дурноты голос громко и властно потребовал в трубку:

– Миша, я за своими приехал. Скажи дракону на входе, чтоб пропустила.