Белый Сокол

На протяжении следующих нескольких дней, Тииль беспомощно наблюдал за тем, как Камилла обходится с Рю. Слышал, как она оскорбляет и унижает его, и как юноша радуется, когда просто слышит ее голос, несмотря на содержание ее речей. Видел, как она бьет Рю или душит, и это делает его еще счастливее. Видел, как она использует его для своих грязных утех, будто игрушку. И ничего не мог сделать.

Сколько раз Тииль пытался докричаться до Рю, пытался дотронуться до его сознания – все было тщетно. Густой багровый туман занял место, которое раньше занимал умный и интересный подопечный Тииля, его друг. То, что осталось от Рю, едва можно было назвать человеком. Он больше напоминал животное, преданное своему господину, несмотря ни на что. Камилла иногда называла Рю собакой и была права. В таком состоянии юношу от дворняги почти ничего не отличало. Хотя даже у собак было больше чувства собственного достоинства.

Тиилю было больно видеть Рю в таком состоянии. Наблюдая за ним, он был готов выть от бессилия. Но это бы тоже не помогло. Поэтому каждую ночь, когда Камилла отсылала Рю обратно в его крошечную палатку, Тииль повторял свои попытки достучаться до юноши. Дух не сомневался, что Рю все еще где-то там, блуждает в этом багровом тумане, и его можно спасти от этого проклятия.

Рю лежал на тонком соломенном матрасе и смотрел в потолок. В его глазах не было ни тени былого задора, эмоциональности, которая, может, и раздражала Тииля, но все же была неотъемлемой чертой Рю.

– Рю! – позвал Тииль, ни на что особо не надеясь.

Юноша даже не шелохнулся.

– Рю! – Тииль вложил в это слово все свои силы, которых стало даже меньше, чем раньше.

Но Рю не услышал его.

Тииль попробовал прикоснуться к его сознанию. Его встретил все тот же багровый туман. Дух попытался пробиться сквозь него, осветить его своим светом. Это было мучительно. Его силы едва могли просочиться сквозь барьер между мирами, и каждая попытка их применения вызывала боль. Будто саму его сущность пропускали через мелкое сито. Но Тииль не сдавался. Он не мог позволить такой мелочи встать у себя на пути.

Тонкий лучик света пронзил багровый туман. Рю беспокойно заворочался на своем матрасе. Тииль поддерживал свет из последних сил, превозмогая все нарастающую боль.

– Кто здесь? – Голос Рю звучал растерянно. – Тииль?

– Рю! – крикнул дух, но его свет уже погас, уступая место багровому туману.

Рю успокоился, из его взгляда вновь исчезли признаки интеллекта.

Обессиленный, Тииль отступил обратно в свой мир. Сегодня у него тоже ничего не вышло.

Следующим вечером Камилла вновь приказала привести Рю к себе. Тииль, как обычно, наблюдал за ними. Все еще изможденный вчерашним усилием, он едва мог разглядеть Рю и смутный силуэт госпожи Разрушителей Врат. Камилла представала перед ним не более чем сгустком черных теней, живым воплощением зла, подобным Оравину. Она сидела на кресле, стоящем на берегу реки, а Рю стоял рядом, подобно рабу. Камилла что-то говорила, но Тииль не мог разобрать ее слов.

Вдруг она произнесла что-то, звучавшее как приказ, и Рю опустился перед ней на колени. Тииль даже не сразу понял, что он делает, а когда понял, испытал смесь ужаса и отвращения. Будь он человеком, его стошнило бы. Камилла приказала Рю лизать ее обувь, и юноша беспрекословно исполнил ее волю. Более того, Тииль готов был поклясться, что Рю это даже нравилось.

Это зрелище глубоко ранило Тииля. Ему было невыносимо смотреть на то, как его друг, этот умный, интересный и амбициозный юноша, так унижается перед девчонкой, планирующей принести его в жертву на алтаре разрушения мира. Было невыносимо видеть Рю теперь, когда он забыл сам себя и превратился в жалкого раба или даже хуже, в собаку, лишенную гордости и чувства собственного достоинства. Тииль знал, что, если бы Рю мог сейчас видеть себя со стороны, он бы умер от стыда. Но то был старый Рю. Рю теперешний с удовольствием и благоговением склонялся к пыльным дорожным сапогам своей госпожи, чтобы очистить их своим языком.

Тииль был не в силах смотреть на это. Поддавшись эмоциональному порыву, он стремительно покинул человеческий мир, оставляя Рю одного в плену этой ведьмы. Помочь ему дух все равно был не в состоянии, и он проклинал себя за эту слабость. Но даже в момент отчаяния он не забывал, что однажды сам согласился пожертвовать своими способностями, чтобы сохранить мир.

На следующий день Тииль с трудом нашел в себе силы вновь приблизиться к Рю и Камилле. Его удивила произошедшая перемена. Рю все так же ехал на коне, привязанном к скакуну Камиллы, но теперь его руки были связаны, как у настоящего пленника. Степь кишела насекомыми, и у бедняги Рю не было никакой возможности отмахнуться от них, чем те и пользовались. На юноше буквально не было живого места от следов укусов.

Что это? Новое издевательство Камиллы? Новый способ унизить безответного пленника?

От размышлений об этом Тииля отвлек голос Камиллы, доносящийся как будто издалека.

– Когда мы доберемся до места?

– Если верить карте, послезавтра, Госпожа, – отозвался один из сопровождавших ее людей.