Белый царь – Иван Грозный. Книга 2

А не сильная туча затучилась,

а не сильныи громы грянули:
Куда едет, собака, крымский царь?

А ко сильнему царству Московскому:

«А нынече мы поедем к каменной Москве,
а назад мы поидем, Резань возьмем».

А как будут оне у Оки-реки,

а тут оне станут белы шатры роставливать.
«А думайте вы думу с цела ума.

кому у нас сидеть в каменной Москве,

а кому у нас во Володимире,
а кому у нас сидеть в Суздале,

а кому у нас держать Резань Старая,

а кому у нас в Звенигороде,
а кому у нас сидеть в Новегороде?»

Выходить Диви-Мурза сын Уланович:

«А если еси государь наш, крымский царь!
А табе, государь, у нас сидеть в каменной Москве,
А сыну твоему в Володимире,

а племнику твоему в Суздале,

а сродичу в Звенигороде,
а боярину конюшему держать Резань Старая,

а меня, государь, пожалуй Новым городом:

у меня лежать там свет-добры-дни батюшко,
Диви-Мурза сын Уланович».

Прокличет с небес Господен глас:

«Ино еси, собака, крымский царь!
То ли тобе царство не сведомо?

А еще есть на Москве Семьдесят апостолов

опришенно Трех святителей,
еще есть на Москве православный царь!»

Побежал еси, собака, крымский царь,

Не путем еси, не дорогою,
не по знамени, не по черному!

Народная песня

Иван Грозный находился в Новгороде. Он ожидал повторного нападения крымского хана на Русь и постоянно получал донесения из Бахчисарая о подготовке к новому походу. Изначально Девлет-Гирей предполагал отправиться в поход по весне, но изменил свои планы. Русские пограничные сторожа выжгли траву вдоль всех дорог, по которым крымцы обычно шли к Москве. Поэтому хан и перенес наступление на лето, когда вырастет свежая трава, корм для его бесчисленных коней.

В начале июня Девлет-Гирей вышел из Крыма. Царь получил донесение об этом и вызвал в Новгород князя Воротынского, командовавшего войсками, стоявшими у Москвы. Тот приехал через полторы недели. В целях обеспечения секретности переговоров Иван Васильевич встретил его за городом, в лагере, специально оборудованном для этого и охранявшемся людьми Малюты Скуратова.

Иван Грозный закрылся с князем в шатре.

– Получил я, Михайло Иванович, донесение из Крыма. Вышел-таки за Перекоп собака Девлет-Гирей.

Воротынский кивнул.

– Мне это известно.

– Хан ведет на Москву большие силы. Он может собрать более ста тысяч воинов.

– Я думаю, государь, что у Девлет-Гирея меньше людей, но это ничего не меняет. У татар, как ни крути, а тройное превосходство над нами. Своих войск у них сорок-пятьдесят тысяч, больше семи тысяч турецких янычаров, высланных в Крым султаном вместе с пушками, да еще ногаи, черкесы, адыгейцы. Их число доподлинно узнать не удалось.

Иван Васильевич сел в кресло.

– Москва показалась хану слишком легкой добычей. Девлет-Гирей во всеуслышание объявил, что идет не на разорение Руси, а на царство. Он обещал мурзам и турецким вельможам наши города, расписал, что к кому отойдет. Хан не сомневается в победе, и это играет нам на руку. Но каков наглец? Не убив медведя, делит его шкуру. Девлет-Гирей выдал своим купцам грамоты на беспошлинную торговлю в приволжских землях, в Астрахани, Казани!

– Лучше бы он позаботился о своей шкуре! – ответил Воротынский.

– Управление пограничной службой отлажено? – спросил царь.

– Да, государь. Мы следим за всеми возможными путями подхода орды к Москве.

– Что по нашим войскам?

Князь Воротынский доложил:

– Большой полк с твоим, государь, пушечным нарядом под моим командованием встал у Коломны. При нем гуляй-город, полк Шереметева, войска Андрея Палецкого из Дедилова, Юрия Курлятева из Данкова, люди митрополита, стрельцы Ржевского, казаки Булгакова и Фустова. В Кашире – полк с воеводами Хованским и Хворостининым, с ними опричники, смоленские, рязанские, епифанские стрельцы, казаки на стругах.

Иван Васильевич посмотрел на Воротынского.

– Как ты сказал, князь? Казаки на стругах?

– Да. Я решил сформировать судовую рать из донских казаков, чтобы она перекрывала броды и перелазы через реки, пусть и не все места, но хотя бы основные.