Белый - цвет тоски

Мужчины приводят меня в отдельный офис. Сразу двое из них крепко удерживают меня. Быстро бросаю на них взгляд и улыбаюсь. Не слишком аккуратно они усаживают меня на стул, что стоит перед пустым письменным столом. Они стоят рядом со мной и молчат. Это длится несколько минут, затем слышатся шаги. Они приближаются. Шаги тяжелые, грузные. Дверь открывается, и я вижу, как мимо нас проходит мужчина, одетый в черную мантию, он садится на кожаный стул за пустой письменный стол. Он заваливает стол какими-то документами, поправляет очки, они тотчас же находят своё место на ложбинке носа. Венок из его крашеных, смоляного цвета волос вспотел, он выдаёт свою нервозность, открывая документы.

— Имя? — спрашивает он меня, я в ответ лишь улыбаюсь. Специально немного наклонилась вперед, чтобы волосы закрывали лицо. Он медлит. прочищает горло. Один из мужчин бесцеремонно толкает меня.

— Имя!? — повторяет мужчина в мантии судьи.

Вот сейчас я поднимаю взгляд на него, а мой рот искривляется в широкой ухмылке. Глаза же судьи широко раскрылись, будто пробил его последний час жизни.

— Кассиопея… — шепчу я ласково, но вышло с еще большей ухмылкой, затем следует мимолетная улыбка. О, сколько же радости меня ожидает!

— В-возраст? — бормочет мужчина, беря трясущимися руками ручку, чтобы все подробно записать.

— Ну, ну… удобно ли спрашивать об этом женщину? — отвечаю ему. Лжесудья неуверенно бросает на меня взгляд, а после смотрит на двух моих охранников.

К сожалению, мои руки, как и прежде, закованы в наручники, но все резко изменилось. Снова получаю удар и падаю со стула. Сдуваю прядку волос с лица и дерзко отвечаю:

— Моей груди всего четыре года, а остальным частям тела двадцать семь, господин судья, — конечно же я не смогла удержаться, пропела это вызывающим, слегка возбужденным тоном, так что мужчина, передо мной отчетливо понял, что он только что связался не с той.

— Размер груди? — бормочет судья, к которому я не испытываю ни капли уважения. Он простой адвокат, который за несколько тысяч евро заказал для себя личную сессию. Как глупо с его стороны, что я дала сегодня себя поймать, чтобы уже наверняка его убить здесь и сейчас. Лучшего подарка Кайто и не смог бы мне сделать.

— Хмм… они великолепны, а мои соски настолько тверды, ведь такая похотливая потому, что хочу почувствовать твой член в своей киске, — жадно шепчу я. Двое охранников скептически бросают на меня взгляд, а судья с обывательским именем Скотт Ласкерс, сто пятидесяти двухкилограммовый нотариус, подделывающий время от времени какие-то документы, но не верит своим глазам и не может сказать моим двум мелким сторожевым псам, кем я являюсь. Он нервозно вытирает вспотевший лоб красным носовым платком. Красный как кровь, которая через несколько минут хлынет изо всех его отверстий в голове.

— И что теперь, Скотти? Ты уже довел себя или теребишь свой член под судейской мантией, а? — как только произношу эти слова, немедленно получаю новый удар от охранника, падаю на пол, но охранник хватает меня за волосы.

— Давай-ка будь повежливее, тряпка! — сквозь зубы говорит он мне, на что я начинаю еще громче смеяться. Он и правда думает, что я его боюсь? Мой взгляд останавливается на напольных часах, что стоят в углу. Смеюсь и шепчу:

— У тебя есть минута и четыре секунды, потом ты умрешь! — после хихикаю и позволяю усадить себя на стул, в этот момент судья в панике смотрит на напольные часы.

— Не ты, дурашка. Итак, моей ответ звучит так: «D» двойной D. Они правда большие. Эй, парень, глянь! Хочешь посмотреть на них? Тогда тебе нужно снять мой комбинезон. Под ним я полностью обнажена, ты знаешь? — Скотти все сильнее потеет. Даже и не знала, что он, единственный мужчина из всех присутствующих здесь мужчин, который может потеть в таком прохладном помещении, как это. Он постоянно сглатывает и нервно смотрит на часы.

— Не переживайте, господин судья. Вы же, кажется, хотели записать размер моей груди, не правда ли?

— Д-да... — стоически превозмогает себя и ему удается произнести, затем он продолжает:

— Э… опишите, пожалуйста… ц-цвет ваших… ваших…

— Да? — перебиваю и бросаю нескромные взгляды так, что Скотти начинает еще усерднее вытирать лоб. Он так мило блестит от влаги, совершенно мокрый.

— Что ты хочешь знать, а? Быть может, цвет моих сосков? — я очень хорошо знаю вопросы анкеты, смеюсь над ним. Но прежде, чем дать ему ответ, снова возвращаюсь взглядом к напольным часам. Скотти ловит мой взгляд, с непониманием и страхом смотрит на меня, когда я начинаю отсчет: — Десять… девять ...

— Эй, что это значит? — спрашивают меня один из мужчин. Хотя мне не нужно уже отвечать. Ведь прямо сейчас он умрет, так что продолжаю отсчет… секунду за секундой.

— Два… и один... — как только закрываю глаза, слышу, как эти двое пытаются вдохнуть воздух, затем безмолвно падают на пол. Всё.

Лжесудья подпрыгивает на своем месте и падает назад, к ярко украшенной стене, на который приклеены обои, изображающие папки с документами и такими же псевдоуказателями.