Белый ветер

— Погоди, — остановил он ее. — Ты работаешь? Кем? Что ты делаешь?

Наташа не отвечала. Она отвернулась, глядя в окно.

— Так что ты там делаешь? — повторил он свой вопрос.

— Видишь ли, Юра, — она по-прежнему смотрела в окно, — что я делаю, не так важно. Ну, работаю в бюро обслуживания. Важно, что я собираюсь перейти на другую работу…

— На какую? — он ничего не понимал.

Наташа наконец оторвалась от окна, села за стол, снова поставив на него локти, уперев ладони в подбородок.

— Слушай внимательно и не перебивай. Я не могу не петь!

— Ну и что? — не дождавшись продолжения, спросил Левашов.

— Это долгая история. Я когда-нибудь расскажу тебе… — Она опять замолчала.

— Какая история? — он встал. — В чем дело, в конце концов? Что за тайны?

— Я буду петь в ресторане.

Некоторое время он смотрел на нее, не в силах вымолвить ни слова. Потом снова сел.

— Ты собираешься петь в ресторане? Я не ослышался? — тихо спросил он наконец.

— Ты не ослышался. Буду петь. В ресторане моей гостиницы. И не гляди на меня такими глазами.

— При чем тут глаза? — спросил он еще тише. — Я просто силюсь понять, почему жена офицера, закончившая институт иностранных языков, получившая направление в «Интурист», должна петь в ресторане.

— А почему нет, — все так же невозмутимо спросила Наташа, — если ей этого хочется?

— Но…

— Что «но»? Да, у меня законченное лингвистическое образование и, к сожалению, нет законченного музыкального. К твоему сведению, будет. Пусть заочное. Зарплата одинаковая…

— При чем тут зарплата?

— …Зарплата одинаковая, — продолжала Наташа, — времени свободного больше. А главное, я люблю это.

— Но в ресторане!..

— Что «в ресторане»? Ресторан тоже интуристский. Тоже, как и бюро обслуживания, при гостинице. И там и тут одна работа — обслуживание зарубежных гостей. Просто в одном случае я достаю им билеты на концерт, а в другом сама участвую в концерте.

Она продолжала спокойно смотреть на него. И во взгляде ее он не уловил насмешки.

Левашов растерянно молчал.

Наташа подошла, села рядом.

— Не сердись, Юра. Я понимала, что ты встретишь мое решение в штыки. Но, когда подумаешь, не осудишь. В этом ресторане варьете, спектакль. Я солистка, исполню несколько песен и — свободна. Там отличные балерины, музыканты…

— Но это ресторан! Ты будешь выступать, а какой-нибудь пьянчуга за столиком…

— Пусть смотрит, меня от этого не убудет, — перебила Наташа. — Тот же пьяный может явиться и в бюро обслуживания, чтобы похлопать меня по щеке. И вообще, это бесполезный разговор! Я хочу петь, буду петь и не вижу причин для перемены своего решения.

— Раньше ты как-то не очень стремилась к этому, — заметил Левашов. — Помню, в институте…

— То было раньше, а теперь иначе. Я повзрослела и стала умнее.

— Ты и раньше умом не была скудна! — усмехнулся он.

— Ну давай завтра договорим, — сказала Наташа, вставая. — А сейчас, ты как хочешь, я иду спать.

На следующее утро встали вместе, и, пока Левашов делал свою «многослойную» (это уже по выражению Наташи) зарядку, она готовила завтрак. Вышли тоже вместе. И хотя ему нужно было в роту раньше, она, сославшись на желание пройтись, отправилась его проводить.

Накануне они ни о чем толком не поговорили, и только сейчас Наташа кратко рассказала подробности. Она работает в бюро обслуживания, ведает билетами в театр, цирк, экскурсиями в музеи и по достопримечательным местам, как она выразилась, «культмероприятиями для непросвещенных господ и товарищей интуристов». Но теперь она твердо решила пойти на эстраду.

Закончив свой нехитрый рассказ, неожиданно добавила:

— Между прочим, если б ты служил в тайге и вместо интуристов там одни медведи были, я себе тоже работу по душе нашла бы, не беспокойся.

— Какую, интересно? — поддразнил он ее.

— Да хотя бы кружок самодеятельности организовала, игре на гитаре обучала, французский домохозяйкам преподавала. Кстати, при нужде смогла бы и официанткой, и уборщицей, и поваром работать… Может быть, я плохо готовлю? — Она воинственно глянула на него. — Словом, захочет человек — всегда и везде найдет себе применение. Во всяком случае, как видишь, за столицу не уцепилась, к тебе приехала, хотя…

— Что хотя…

— Хотя быть женой офицера — тоже должность не из легких, поверь. — Она улыбнулась, поцеловав его в щеку на прощание, повернула обратно.

Левашов бросил быстрый, смущенный взгляд в сторону проходной — не заметил ли там кто несолидного для замполита поцелуя — и заторопился в казарму.

В тот день состоялось ротное комсомольское собрание. В повестке дня среди других пунктов были: «Рекомендация комсомольцу Власову для вступления кандидатом в члены партии» и «Персональное дело комсомольца Рубцова, опоздавшего из увольнения».

Несмотря на кажущуюся ясность и простоту этих вопросов, каждый из них имел сложную предысторию.