Белый ветер

А вот дружба военно-транспортных летчиков с десантниками носит совершенно особый характер. Летчики хорошо знают, что от их искусства, точности и добросовестности зависит выполнение любой десантной операции. Они понимают, каково их «пассажирам» придется там, на земле, из-за малейшей ошибки, и стараются сделать все, чтобы исключить любую случайность. Потому, наверное, перед большим десантированием стали традицией совместные митинги тех, кто поведет самолеты, с теми, кого повезут в них в тыл к «противнику».

Вот и сегодня днем, пока шла подготовка, Левашов сумел выкроить время и, пусть ненадолго, собрать свою роту, пригласив экипажи десантных кораблей. Получилось деловое совещание, будто собрались передовики двух соревнующихся предприятий вызвать друг друга на соревнование.

— Делаем общее дело, — сказал на этом коротком митинге Левашов, — выполняем боевую задачу по разгрому «противника». А в таком деле высокие показатели соцсоревнования — это сбереженные секунды, метры и в конечном итоге — выигранный «бой».

Летчики не подвели своих побратимов.

…Левашов коснулся мягкой травы, еще мокрой от ночной росы. Устоял на ногах и быстро сбросил подвесную систему. Аромат осенних лугов, лесов, спящей земли окутал его. Прохладный небесный ветер превратился здесь, на земле, в теплый предутренний ветерок.

Саперы, быстро расчехлив машины, повели их к месту сбора — большой роще на возвышенности, переходящей в лес. Слегка кренясь, грузовики шли по ровному полю, иногда проваливались в неглубокие рытвины и, взревев моторами, выбирались из них.

Левашов сел в первую попавшуюся машину. Он хорошо знал водителя — рядового Лосева. Это один из его активистов, редактор взводного боевого листка, мечтающий когда-нибудь стать поэтом, но лишенный, как говорится, малейшей божьей искры. Это не мешает ему писать по любому поводу стихи, помещать их в боевом листке, а потом переписывать в тетрадку, которых у него набралось уже добрый десяток.

— А, товарищ гвардии лейтенант! — весело и возбужденно воскликнул он. — Вот дали! Десантировались точно, хоть часы проверяй! Собрались моментально. Замкомвзвода тут рулил. А что рулить? Порядок, будто дома на занятиях, а не в бою. — Он ловко и уверенно провел машину по неровному склону, не переставая говорить: — Я тут, товарищ гвардии лейтенант, поэму для боевого листка сочинил. Хотите, прочту? — И, не дожидаясь ответа, еще громче, нараспев, начал декламировать:

Через фронт летим в ночи,
Незаметны, как грачи.
Будет для врага сюрприз,
Как обрушимся мы вниз!
Переправу наведем,
Танками по ней пройдем.
Всею силой налетим
И, конечно, победим!

Он замолчал.

Выждав немного, Левашов спросил:

— А дальше?

— Все.

— Вся поэма?

— Вся.

— Ну что ж, молодец, — похвалил Левашов. — Не всякий сумеет написать такую короткую поэму.

— Верно, — откликнулся довольный похвалой Лосев. — Краткость, говорят, — сестра таланта…

Левашов соскочил с подножки и быстрым шагом направился к капитану Кузнецову, уже присмотревшему себе наблюдательный пункт. Стоя, как всегда, по стойке «смирно», тот хмуро и деловито отдавал приказания. Доложив о прибытии, Левашов пошел по подразделениям выяснять, нет ли ушибов, растяжений, все ли благополучно приземлились и, вообще, как настроение людей. Старший лейтенант Русанов в свою очередь проверял, не повреждена ли после выброски техника.

Саперы тем временем начали отрывать окопы. Обычно эта работа, особенно у новичков, вызывает наибольшую досаду и раздражение. Роют, роют, а зачем рыть? Там, в непосредственной близости от «противника», еще понятно, а здесь для чего? А то еще бывает: только отроешь — бац! — и перебазирование. Там заново рой. Иной раз трижды сменишь позицию, как крот, щелей нароешь, да так и не воспользуешься.

Левашов знал такие настроения и неизменно присутствовал на земляных работах. Подбадривал солдат, шутил, рассказывал поучительные истории из времен войны. Порой и сам брался за лопату.

— Вот писатель Симонов, — заводил он разговор, — в своих дневниках приводит беседу со старым опытным солдатом, бронебойщиком, подбившим несколько танков. Тот знаете, что говорил? «У меня с собой большая лопата, не бросал ее никогда». Большую, не малую лопату таскал! Понимал, как важно хорошо окопаться.

Левашов вспоминал и то, как настойчиво твердил им в училище преподаватель фортификации, изобретательный на педагогические приемы майор:

— Окопы ройте так, словно собираетесь год в них сидеть! Чтоб удобно было, надежно, крепко. На сон, на еду — понимаю — может времени не хватить. На окапывание должно найтись всегда! Ясно?

Однажды, обнаружив курсанта, поленившегося соорудить себе достаточно глубокую ячейку, а так, «нацарапавшего — по выражению майора — блюдце», он приказал ему залезть туда, и сам, усевшись рядом, начал изо всей силы махать толстой палкой над бруствером.