Белый воин

На пути никого не встретили. Тихо и пустынно. Будто ничего не происходит, даже тот ужасный вой больше не повторялся. Судя по тому, как неслись вниз с возвышенности, дочь ярла сообразила – бегут к воротам. Скользкая от предрассветной росы трава, предательски скользила под подошвами сапог, и если бы не Римас, неизменно бегущий сзади и поддерживающий за локоть, лететь бы гордой воительнице кубарем вниз на потеху врагу.

Запахло гарью. Вдали уже были слышны неровные звуки близкой сечи. Туман чего-то противно горящего, постепенно рассеивался и бегущие на звуки боя люди, оказались на небольшом пустыре между домами. Находясь всё еще на возвышенности, они увидели страшную картину.

Дома, построенные рядом с крепостной стеной, пылали, озаряя, будто лихорадочным дневным светом, мечущиеся по улицам среди домов далёкие фигурки. С этого места было хорошо видно, что ворота городища, словно соломенная плетень, развороченная чем-то необъяснимо страшным, валялись поодаль от стены. В разорванную брешь постоянным шевелящимся потоком втекали противные волосатые тела тарков. В шагах ста от погибших ворот стоял неровный строй изрядно поредевшей дружины Ульма. Часть бескрайнего вражеского потока, словно морская волна, натекала на кажущуюся такой маленькой и хрупкой стену щитов. Тарки беспрерывно текли, огибая еще не сдавшийся островок измученных людей и воющей рычащей массой расползались по всему городищу. А там – дети, женщины и они умирают! Ульм умирал – никто не придет на помощь.

Аная со слезами на глазах смотрела на страшное действо там, внизу. Остатки дружины Ульма помалу стали терять своих боевых товарищей. Вон один вой не успел опустить вовремя щит после выпада копьём, и на его открытое плечо падает здоровенная дубина тарка, дробя и вырывая его из строя. Воин, подхваченный длинными волосатыми лапами, исчезает в клубке клыкастых тел, разрываемый на части. Справа, особенно здоровенный тарк влетает, насаживаясь на копья в строй сомкнутых щитов и остервенело, разя своей страшной дубиной направо и налево. Тварь успевает перед смертью нанести сильный урон строю. Но вои стоят! Стоят насмерть, стараясь подороже продать свои жизни. По мере того, как умирают храбрые защитники, страшный рычащий, жаждущий крови, круг сжимается.

-Что же мы стоим! – кричит, словно вырвавшись из плена страшного сна, Аная.

-Им нужна наша помощь! Скорей! Скорей же! Ну что же вы стоите?!

Она, оторвав от страшного зрелища взгляд, оглянулась на своих спутников. Они стояли не шевелясь, с каким-то странным выражением глаз. Казалось, глаза троих воинов говорили о понимании чего-то особого, чего не понять никогда ни одной женщине.

-Их уже не спасти, – успокаивающим тихим голосом сказал Валдо, – Ульм пал, наш долг уйти и предупредить о враге в самом сердце наших земель. Я ухожу в Мирольм, скажи отцу, если сильно прижмёт, пусть пришлёт сокола.

И уже строгим, привыкшим повелевать голосом, обратился к дружинным:

-Пойдёте лесом вдоль побережья, видать, орда прошла через Ущелье. И ещё перескажите всё Седовласу, мнится мне, тарки разделились на три орды, и каждая идёт прямо к самым сильным городищам. Странно идёт… Первый раз зрю, чтоб тупое зверьё так воевало. Да, и ещё! За деву головой отвечаете! Это я вам говорю, сотник Валдо Белый Топор.

Он развернулся и легким для такой горы мышц, бегом двинулся в сторону моря, противоположную Хирмальму. Ошеломлённые Митро и Римас ещё некоторое время смотрели в след по звериному уходящему гиганту. Сегодня их свела судьба с самым главным сотником Рыжебородого, о его силе даже слагали песни и сказы среди лоримов. Каждый мальчишка хотел быть похожим на Валдо Белоуса (так его еще называли за то, что он принёс когда-то из Ледяного леса два белых уса грозного ра-хана).

Всё это произошло за несколько мгновений. Был легендарный Валдо – и уже нет его, канул среди тёмных по-весеннему цветущих деревьев. Аная, сдерживаемая Римасом, уже горько, как маленькая девочка, рыдала, глядя на погибающий Ульм. Страшный вой разнёсся по терзаемому городищу, нагоняя подавленно уходящих от места трагедии, так и не смогших ничего предпринять беглецов…

Они шли всю оставшуюся ночь, всё дальше удаляясь от страшного места. Аная, словно перегорела, послушно плетясь за неизменно шагающим впереди Митро. Шли молча. Говорить не хотелось. Все трое словно повзрослели на несколько лет. Каждый думал о своём. Только иногда насторожившийся Митро уходил вперед, чтобы разведать дорогу.