Белый Волк

— Ты смотришься в зеркало и думаешь, что видишь себя, но это не так. Ты видишь тело, где обитает много люден. Есть счастливый Скилганнон, и есть грустный. Есть гордый, и есть боязливый. Есть ребенок, которым ты был, и мужчина, которым ты пока не стал. Это важно, потому что в минуту опасности ты должен знать, с кем из них имеешь дело — а главное, управлять этим кем-то. В одни мгновения воин может действовать очертя голову, в другие — их гораздо больше — ему следует соблюдать осторожность. Одни требуют отваги, в другие лучше отойти назад, собраться с силами и сразиться на следующий день. Порой действовать приходится так быстро, что времени для раздумий не остается, порой, что может быть гораздо хуже, этого времени оказывается в избытке. Учись понимать себя, Олек. Учись в нужное время находить в себе нужного человека.

— Что надо для этого сделать? — спросил четырнадцатилетний Скилганнон.

— Прежде всего убрать чувства с арены. Каждый поступок надо взвешивать умом, а не сердцем. Вот, например, кто-то вызывает тебя подраться на кулачках. Как ты поступишь?

— Буду драться.

Маланек хлопнул его по макушке.

— А если подумать? У меня тут песочных часов нет, и с ответом тебя никто не торопит.

— Он один, этот человек?

— Один.

— Он мне враг?

— Хороший вопрос. Положим, что друг, который сердит на тебя.

— Тогда я попробую его урезонить.

— Отлично. А если это не друг?

— Он больше меня и сильнее?

— Предположим, что силы у вас равные и он твой ровесник.

— Тогда я буду с ним драться, хотя и против желания.

— Правильно, потому что мужчина, не принимающий вызов, не может считаться мужчиной. Он роняет себя в собственных глазах и в глазах своих товарищей. Самые главные слова здесь «против желания». Ты будешь драться на холодную голову, стараясь закончить бой как можно скорее. Так?

— Конечно.

— Теперь представь себе, что тот же самый человек только что ударил по лицу Молаиру, повалил ее и пинает ногами.

— Я убью его.

— Вот об этом я тебе и толкую. Кто теперь Олек? Куда девался человек, который дрался хладнокровно, против желания, стараясь закончить бой как можно скорее?

— Если бы кто-то напал на Молаиру, я бы разозлился.

— Вот именно! И это сделало бы тебя менее опасным противником. Гони от себя чувства. Только без них ты станешь собой по-настоящему. Если во время боя твое тело спокойно, разум работает без помех. Это наилучшее для бойца состояние. Я много раз дрался на поединках, Олек. Большинству противников недоставало моего мастерства, и я старался не убивать их, когда мог. Я их обезоруживал или наносил им раны, достаточно серьезные, чтобы прекратить бой. Другие были мне почти ровня, и этих приходилось убивать. Но некоторые, Олек, были лучше меня. Один превосходил меня настолько, что я не чаял продержаться и нескольких мгновений. Им полагалось бы победить, но побеждал я. Почему, спросишь ты? Один погиб из-за собственной самонадеянности. Он был так уверен в своем мастерстве, что дрался вполсилы. Другой совершил глупость, позволив мне себя разозлить. А того, кто так намного превосходил меня, погубил страх перед моей репутацией. Он затрясся, как только мы скрестили клинки. Чувствам в бою места нет, Олек. Я научу тебя поддерживать иллюзию неприсутствия, чтобы ум мог работать без помех.

Скилганнон на ходу дышал глубоко и ровно, обдумывая свою задачу без раздражения и тревоги.

Убийцы знали, где он остановился, и нашли его без труда. Если он попытается спрятаться, они все равно подкараулят его — не в городе, так на дороге. Лучше уж нагрянуть к ним самому. Их, разумеется, будет больше одного, к тому же они полагают, что захватят его врасплох.. Человек из таверны направил его в конюшню Боронделя — стало быть, нападение произойдет либо по дороге, либо в самой конюшне. Скорее всего там, чтобы убийства никто не видел.

Это наиболее вероятно, хотя людей могут расставить и на пути туда. Кого-нибудь с ножами, скажем, или с луками. И тех, и других? Возможно. Если бы он сам замышлял убить, особенно знаменитого воина, то поделил бы своих не меньше, чем на три части. Одни, вооруженные ножами или мечами, предприняли бы нападение на людной улице. Лучники укрылись бы где-нибудь подальше, на случай, если жертва избежит первого покушения. Третьи, наконец, шли бы за жертвой, не приближаясь к ней, чтобы отрезать путь к отступлению.

Скилганнон больше не видел человека в красной рубашке и догадывался, что тот побежал вперед, предупредить других: Скилганнон идет.