Белый Волк

— Что такое, Сергей?! — прижимая к себе дочь, крикнула женщина. — Что происходит?!

— Это волк из Парка Победы! — громко ответил он. — Помнишь, мы с Коляном и Тришкой разорили там логово? Мы забрали двух волчат, а самого матерого так и не нашли. Теперь он не трогает меня, но преследует Оленьку. Он мстит! Он делает то же самое, что сделали с ним мы.

Волк снова подтвердил ответ рыком, не сводя взгляда с ружья, готовый в любой миг скрыться между машинами, едва только ствол качнется вниз.

— Ну, так верни их ему!!! — с надрывным криком потребовала женщина. — Отдай всех! Отдай немедленно! Я так больше не могу. Больше никаких облав! Ты слышишь?! Отдай щенков немедленно!

— Я отдам, — согласно кивнул двуногий. — Отдам. Потерпи только пару дней. До выходных. В субботу отдам.

Вывей поднялся и не спеша, с достоинством, скрылся за автомобилями.

— Он что, понял? — свистящим шепотом спросила женщина. — Он вправду понял, что именно ты сказал?

— Я уже ничему не удивляюсь, — устало ответил тот, убирая ружье в машину. — Ведь это настоящий дикий волк.

Вывей не очень разбирался в днях недели, но отсчитать два утра смог без особого труда. И, разумеется, готовился к встрече весьма тщательно, ожидая от двуногих вполне возможного подвоха. Однако вокруг дома ничего не менялось: не появлялись незнакомые люди, не возникали заграждения, не заводились новые охотничьи псы.

В субботу, незадолго до полудня, возле «УАЗа» одновременно остановились две легковушки. Водители вышли, закурили. Вскоре из дома появился и охотник — на этот раз просто в трениках и футболке, — пожал им руки, коротко спросил:

— Привезли?

— Конечно, брат, — ответил один. — Раз ты говоришь, что надо, значит надо. Какой разговор? Но только не верю я во всю эту мистику.

— Ты просто волков не знаешь, — сказал второй. — Они могут. Это те твари, с которыми порою проще договориться, нежели на принцип идти.

— А еще проще пристрелить нахрен, — бодро добавил первый.

— Это если получится… — многозначительно уточнил второй. — Иногда они успевают первыми.

— Так вы привезли? — снова спросил Сергей.

— Да здесь они, здесь, не беспокойся… — Гости разошлись по машинам и выпустили из салонов большеголовых и вислоухих, но уже порядком подросших зверят. На асфальте щенки увидели друг друга и моментально устроили возню, пытаясь один другого повалить.

— Ты смотри, вон идет, — толкнул второй первого. — Он правда ждал.

— Жалко отдавать барбоску-то, — нахмурился тот. — Может, я, пока он в сторону смотрит, ружьишко вытяну? Оно у меня собрано. Тут, под ковриком.

— Я уже пробовал, — сказал охотник. — Он сразу к машинам жмется. Причем самые дорогие выбирает, поганец. У тебя есть желание «мерина» после картечи за свой счет восстанавливать? Этот кадр от всего нашего клуба за полчаса на ровном месте бесследно скрылся. А как он целую собачью выставку к отраве привел… — Как ни странно, в голосе двуногого прозвучало что-то вроде восхищения. — В общем, я наелся по ухи. Но ты можешь попробовать.

— Смотря какой «мерин», — ответил гость, но про ружье больше не вспоминал.

Вывей подступал шаг за шагом, вглядываясь в детей. Это были они — и все же звери совсем иные. Они были упитанные, веселые и радостные, у них лоснился мех: густой и чистый, словно пуховой, явно недавно вычесанный, от них пахло молоком, копченостью и колбасой, вкуса которой Вывей так и не распробовал. У них появился свой запах, они не таились и не ждали опасности. Это были его малыши — но уже совсем другие волчата. Волки из чужой стаи.

Веселая парочка подскочила к отцу, узнавая, потыкалась мордами в бока, попыталась поймать уши и тут же продолжила возню между собой. Один отскочил к человеку, с которым приехал, вцепился в штанину, зло зарычал, крутя головой, потом скакнул обратно к брату. Они снова набежали на отца — и опять шарахнулись.

И все у них было счастливо и хорошо.

Вывей тихонько тявкнул — но ответа не дождался. Потерся мордой об одного, другого, вытерпел ответный укус. Отступил. Потом дальше и дальше. Но ни один из щенков за ним так не побежал.

Оказывается, они совершенно не нуждались в его спасении. И даже — в его отцовской заботе. Он стал для них лишь памятью. Памятью доброй — но далекой и уже совершенно не интересной.

Волк повернулся и потрусил вдоль проезда, больше не ожидая ничьих шагов позади. Прежний мир уплыл в прошлое для волчат. Теперь он мирно растворялся в памяти и для него.

Где-то там зазвенел телефон, охотник снял трубку, послушал и тяжело вздохнул:

— Не бойся, милая, все хорошо. Клянусь тебе, все хорошо. Он больше не придет. Все кончено. Этому волку больше не за что нам мстить.

Вывей приподнял веки, покосился на гладко выбритого, ухоженного мужика лет тридцати в правильном, хорошем, но неброском сереньком костюме, в правильном коричневом галстуке и с правильной короткой прической, с правильной, доброжелательной, но не дружеской улыбкой и правильно отремонтированными зубами. Попытался поздороваться, однако из горла вырвалось неразборчивое:

— В-ва-у-у-у… Ва-ва!