Белый Волк

Еще на бревнах съезжали с горы. Здоровенный ствол с кое-как обрубленными сучьями затаскивали наверх, потом прыгали на него, вооружившись шестами, и скатывались вниз, как на санках. С помощью шестов ствол удерживали на трассе, не давая крутиться или сворачивать. Насколько опасно это катание, я понял, когда один из стволов всё-таки свернул с прямого пути и покатился по склону. Я думал: передавит половину «всадников», и был приятно удивлен, когда оказалось, что никто серьезно не пострадал. Так, ушибы и пара-тройка сломанных конечностей. Более того, бревнослаломисты, ехавшие следом, сумели обогнуть катящийся снаряд и благополучно достигли подножия холма. Последнее было особенно приятно, потому что это был «экипаж» под управлением Ульфхама Трески.

Еще на бревнах сражались. Стоя и сидя верхом. Знаменитая «битва подушками».

Она считалась в основном молодежным развлечением, но и старшие по званию не отказывались подубасить друг друга. Особым шиком считалось биться стоя. Однако и тем, кто сражался сидя, приходилось нелегко. Скандинавская подушка — это цилиндрический кожаный валик, набитый шерстью, свалявшейся до деревянной твердости. Для настоящих мужчин спортивный снаряд модернизировался: подушка гибко привязывалась к короткой палке. Получался импровизированный «цеп», коим умелый боец мог снести не только коллегу, но средних размеров бычка.

Бились командно и индивидуально. Иногда проигравшие, недовольные результатом, продолжали битву на земле. Накостылять победителю (или попытаться это сделать) уже вне игры — было в порядке вещей. Судьи не обращали на это внимания. Вне игры действовали другие законы, каравшие за нанесение травм и увечий. «Правила денежной ответственности» за повреждения не действовали только во время самой игры.

Словом, было весело. По распоряжению Рагнара всех выигравших угощали пивом. Закусь жарилась тут же, на многочисленных кострах. Разрумянившиеся датчанки строили глазки победителям… Ну и побежденным, если те выглядели молодцами. И дамы, и девицы вырядились в лучшую одежку и щеголяли таким количеством разнообразных серебряных и золотых монет, что хватило бы на столичную нумизматическую выставку.

Рядом с «олимпийской деревней» стихийно образовался рынок. И бордель. За пустяковую плату в полдирхема[22] (или аналогичный по цене денежный знак) любой желающий мог выбрать себе подружку и уединиться с ней в одном из шатров.

Желающих хватало.

Здесь же, на рынке, устроили перетягивание каната. Чтобы прибавить игре азарта, вырыли длинную канаву, в которой разожгли огонь. Канат тянули через него.

Команды были по двадцать человек. От каждого корабля — по команде. Меня, само собой, не взяли. Мелкий.

Играли навылет. Наши перетянули четыре раза, а потом продули команде одного из экипажей Бьёрна. Неудивительно. По ту сторону канавы собрались такие дуболомы, в строю которых наш Стюрмир стоял бы где-то в хвосте на левом фланге. Но наши упирались до последнего. Оспак Парус даже свалился в огненный ров. Но особо не пострадал — сразу выскочил и сбил пламя.

Наконец наступила моя очередь проявить молодецкую удаль.

Кроме меня, из наших в «палочном фехтовании» участвовали еще семеро. Причем не из последних. Например, мой старший товарищ Трувор. Трувор Жнец, как позже представил его распорядитель.

Пары составлялись по уму. Сначала бился молодняк, потом — мэтры. Лучшим из молодых предоставлялась возможность попробовать силы с мастерами.

Меня с ходу причислили к мастерам. Во какой я стал авторитетный!

Поглядеть на палочные бои пришел даже Свартхёвди. Медвежонок с трудом стоял на ногах, но упустить такую развлекуху не мог.

Стюрмир помог ему взобраться (вернее, просто усадил) на сонную пожилую лошадку и с полутораметровой высоты седла Свартхёвди мог увидеть всё, что хотел.

То есть меня и моего противника — длинного жилистого дана из команды самого Рагнара Лотброка.

Самоуверенный дан вышел на бой без всякой защиты. Даже шлема и перчаток не надел.

Дан первым делом меня оскорбил, обозвав недомерком. Затем сообщил, что видел мой бой с Торсоном и пришел к выводу, что только необоснованные симпатии богов дали мне возможность остаться в живых.

Засим поведал, что таких, как я, он глотает по утрам, как темпераментный француз — устриц.

Про устриц — это мое. Сам дан выразился намного неприличнее.

Высказавшись, мой противник решил перейти от слов к делу и принялся тыкать в меня палкой.

На втором тычке я палку перехватил и скользящим батманом прошелся по дановым пальцам. В отличие от меня, красноречивый скандинав бился без перчаток, так что контакт с деревяхой восторга у него не вызвал.

Еще меньше ему понравился тычок в стопу. Тут он даже издал звук «ай!», не подобающий воину.

А я перехватил свой шест, аки копье, легко парировал очередную атаку и на обводе влепил дану в живот, а затем — точно в лоб.

На этом, собственно, всё и закончилось. Моего противника унесли, я принял заслуженные поздравления и на некоторое время превратился в зрителя.