Белый Волк

— Она послала Гарианну убить тебя, в этом можно не сомневаться. Значит, ей нужны по меньшей мере три смерти. Смерть Бораниуса для нее важнее всего, в противном случае Гарианна уже попыталась бы умертвить тебя. Действия Старухи озадачивают меня. Она убивает надирского шамана, превратив его в живой факел. Такой вид магии требует огромной силы от чародея, особенно если тот пребывает в бесплотном облике. Суть, однако, в том, что она могла бы точно таким же образом покончить и с Друссом, и с тобой, и с Бораниусом. Почему же она этого не делает? Зачем было нужно отправлять вас в этот поход?

— Одних наших смертей недостаточно.

— Как так?

— Возьмем Бораниуса. Почему он предпочитает убивать медленно? Потому что мучения жертвы доставляют ему удовольствие. То же самое и Старуха. Ей скучно убивать просто так. Друсс — человек гордый. Представь себе, что он почувствует, если не сумеет спасти девочку — или она, хуже того, умрет у него на глазах.

— Даже думать не хочу, что такое возможно, — содрогнулась Устарте. — Если это правда, то что нужно ей от тебя?

— Тут все гораздо проще. Я боюсь Бораниуса сильнее, чем смерти. Ей будет приятно посмотреть, как он изрежет меня на куски.

— А что она прячет за своей туманной завесой?

— Сюда идет кто-то еще, — подумав, предположил Скилганнон. — Если она хочет, чтобы Бораниус убил меня и Друсса, то для расправы с Бораниусом ей нужен кто-то другой.

— И ты, зная все это, тем не менее идешь в крепость?

— Главное здесь — ребенок. В этом вся прелесть Старухиного плана. Мы теперь не можем просто взять и уйти. Она это предвидела. Даже если мы выживем — что сомнительно, — девочку все равно убьют у нас на глазах.

— Обычно мы не вмешиваемся в дела этого мира, — переведя дыхание, сказала Устарте, — но на сей раз я сделаю исключение, я помогу тебе, Олек.

Диагорас наслаждался беседой с Нианом. Они толковали о природе звезд и планет, о бесконечных загадках вселенной. Диагорас так увлекся, что совсем позабыл о неминуемой и скорой смерти, грозящей Ниану. Джаред, почти не участвовавший в их разговоре, смотрел на брата со смесью восхищения и грусти. Гарианна сидела у ручья, глядя, как журчит вода по белым камням.

Ниан подошел и поцеловал ее золотые волосы.

— Я рад видеть тебя снова, друг мой.

— Мы счастливы, что ты вернулся, — сказала она. Ниан присел, окунул руку в воду и уставился на маленький водопад у северной стены сада.

— Что тебя так заинтересовало? — спросил Диагорас.

— Посмотри сам.

— Смотрю, но не вижу ничего любопытного.

— А лепестки, которые кружатся на воде?

— Да, ну и что же? Они слетают с розовых кустов на том берегу ручья.

— Как же они попадают в воду, падающую со скалы?

— Видимо, там, наверху, тоже цветут розы.

— Нет. Я думаю, что водопад каким-то образом возвращается обратно и совершает круговорот.

— Вода не течет вверх, мастер Ниан. Это невозможно.

— Мастер Диагорас, — усмехнулся Ниан, — ты находишься в храме, который магия делает невидимым. В нем кудесничают полулюди-полузвери, которые воскресили Рабалина и вернули в мир живых меня. И после этого ты говоришь, что вода не может течь вверх?

— Не могу не согласиться с тобой, — засмеялся смущенный Диагорас.

— Здравствуй, дядюшка, — воскликнула вдруг Гарианна, гибко поднявшись с места.

— Вот так-то лучше, Друсс, — весело сказал Диагорас. — Теперь я тебя узнаю. — Друсс в самом деле сиял здоровьем, и его серые глаза искрились.

— Я чувствую то же самое, паренек. Здешняя вода будет не хуже лентрийского красного, а этим многое сказано. Ты не видал Скилганнона?

— Он ушел к Устарте еще вчера и с тех пор не появлялся.

— Их духи путешествуют вместе, — сказал Ниан. — Говорят, что впервые это искусство постигли чиадзе много тысяч лет назад. Дух освобождается из тела и летит куда хочет. Думаю, что Устарте дала нашему другу Скилганнону возможность побывать в крепости. — Видя, как озадачен Диагорас, Ниан засмеялся: — Это правда, мой друг. Я не стал бы тебе лгать.

— Я тебе верю, паренек, — сказал Друсс. — У моей жены тоже был такой дар. Отрадно видеть тебя здоровым.

— Ты не представляешь себе, как это радует меня самого. Последние годы я помню только урывками. Как видно, я окончательно впал в слабоумие. Даже думать стыдно, каким я стал.

— Тебе нечего стыдиться, Ниан. Ты был хорошим товарищем и верным другом — это уже много.

Растроганный Ниан потряс Друссу руку.

— Спасибо тебе, но скажу по правде: лучше уж умереть, чем жить так. Джаред не хочет сознаваться, но я чувствую, что это мое желание сбудется быстрее, чем хотелось бы. Так ведь, брат?

Джаред молча отвел глаза.

— Скажи ты, воин, — обратился Ниан к Друссу. — Я кое-что смыслю в людях и вижу, что ты не лжец.

Друсс кивнул:

— Опухоль, которая разрослась в тебе, уже нельзя удалить.

— Сколько мне осталось?

— Месяц, а то и меньше.

— Так я и думал — стоило только посмотреть на Джареда. Ты понимаешь, надеюсь, почему я отказываюсь сопровождать тебя дальше? Мне хочется остаться здесь. У них в библиотеке есть книги, полные всяческих чудес. Постараюсь перед смертью прочесть как можно больше.