Белый ворон Одина

Добрыня размышлял совсем недолго, затем с улыбкой кивнул. Мы скрепили наш договор рукопожатием, и новгородец потопал обратно к своему маленькому орлу. Князь Владимир даже не обернулся в его сторону, он смеялся и оживленно беседовал с Сигурдом. Воронья Кость тоже успел перейти к их костру и теперь сидел рядом с дядькой. Там же маячил и Квельдульв, который мне очень не нравился.

И наш бывший Козленок, ныне Иона Асанес, который нравился мне все меньше.

16

Спустившись в подземелье, мы очутились в настоящем ледяном царстве. Здесь было так холодно, что, пожалуй, действительно пламя в костре замерзло бы — как некогда пообещал Финн. Только теперь нам представилась возможность в полной мере ощутить блистающую и необузданную мощь Великой Белой Зимы. По-моему, даже Финн ее прочувствовал, пока спускался вниз по веревке, зажав в зубах неизменный «римский костыль» и освещая себе путь при помощи смоляного факела.

Я дожидался побратима внизу с точно таким же факелом. В другой руке я сжимал свой рунный меч, ибо никакая сила не заставила бы меня спуститься в гробницу невооруженным. Отблески огня превращали заиндевевшие стены подземного зала в искрящиеся и сверкающие поверхности — мне невольно вспомнились солнечные блики на морских волнах. Наконец мы двинулись вперед, настороженные и готовые к чему угодно.

Я уже бывал здесь прежде. Финн же попал впервые и, судя по всему, был поражен. Не могу сказать, что он разинул рот от изумления… но челюсти его сами по себе разжались, и «римский костыль» упал на замерзший пол. Я невольно съежился, ожидая страшного грохота, усиленного множественным эхом. Но ничего подобного не произошло: это проклятое место поглощало не только свет, но и звуки. Финн заметил отсутствие «костыля», лишь когда попытался перевести дух.

Мы невольно оглянулись на длинную веревку с навязанными узлами, по которой спустились в подземелье. Она уходила вверх и упиралась в небольшой клочок светло-серого рассветного неба. Весь мир живых в настоящий момент свелся для нас к этому крохотному невыразительному клочку света. Здесь же, внизу, безраздельно властвовала смерть. Она ухмылялась нам с огромного серебряного трона, покрытого инеем, словно проказной коркой. Я помнил этот трон. Он внушал мне такой страх, что я едва заставил себя взглянуть в ту сторону.

То, что я там увидел, мне сильно не понравилось. Поверх выцветших, некогда роскошных парчовых одеяний лежала груда костей, увенчанная древним черепом. Аттила, повелитель гуннов, приветствовал нас зловещей ухмылкой.

— Это Эйнар? — с трудом выдохнул вопрос Финн.

Губы его дрожали и, подозреваю, не только от здешнего холода.

Я молча покачал головой, разглядывая еще одну кучу разрозненных костей, сваленных у подножья трона. Часть из них принадлежала несчастной Ильдико — дикарке, убившей Аттилу в их первую брачную ночь. Прошло пять столетий, а пожелтевшие кости — пястные и часть предплечья — по-прежнему свисали с ржавых оков. Насколько я знаю, девушку живьем приковали к трону, чтоб она навечно осталась со своим супругом.

В остальных костях я признал останки Эйнара Черного. Крупный череп с несколькими прядями тускло-черных волос — все, что осталось от роскошной гривы цвета воронового крыла — явно принадлежал нашему бывшему предводителю. Я кивком указал на него Финну, и тот, на всякий случай зачуравшись, шагнул вперед.

— Хейя, старый ярл, — прошептал он опасливо. — Как видишь, мы вернулись. Прими нас по-доброму.

Вот уж не стал бы я на это надеяться. Когда я в последний раз видел Эйнара, он сидел скрючившись на серебряном троне — там, где настиг его мой меч. Что касается останков Аттилы, то им вроде бы полагалось лежать на полу. Я сам видел, как его череп скатился с трона, когда безумная Хильд схватила один из чудесных мечей, покоившихся на коленях у вождя гуннов.

Тем не менее сейчас пожелтевшие от времени кости Аттилы снова лежали на троне — чья-то рука подняла их и заботливо водрузила повелителя на прежнее место. Зато Эйнар, пришлый самозванец, валялся у его ног, подобно мертвому псу. Здесь были и другие кости, очевидно, принадлежавшие нашим бывшим побратимам. Я осторожно перекатывал черепа и рассматривал их при свете факела. Ну, да, вот они: Кетиль Ворона, Иллуги и Сигтрюгг… Семь лет назад они пришли вместе с Эйнаром в подземную гробницу и вместе с ним остались здесь навечно.

Я назвал их всех поименно, и голос мой прозвучал тихо и глухо — словно пласт снега, упавший с крыши.

— А где же она, Убийца Медведя? — спросил Финн, засовывая свой «костыль» за голенище сапога. — Вот этот череп вроде поменьше остальных. Может, это Хильд?