Белый ворон Одина

Все примолкли, переваривая услышанное. Я попробовал себе представить, как это делалось, и мне стало не по себе. В наступившей тишине хорошо было слышно, как мальчики разговаривают и смеются в своем углу. Наверняка Воронья Кость знакомил юного князя со своим видением недавних событий. Готов побиться об заклад, что Олав ни словом не упомянул о том, как описался от испуга во время внезапного нападения.

— Женщины-воины принадлежат к одному из неких племен, — продолжал Добрыня. — К сожалению, в настоящее время племя не властно над своими воительницами. Прежде, когда хазары были сильны, им удавалось держать мужененавистниц в узде. Однако теперь, когда Святослав сокрушил хазар, ясы вышли из-под их власти. И, похоже, на просторы степи выплеснулся буйный ужас.

— Но чем мы вызвали их ненависть? — спросил Сигурд, нахмурившись. — Почему они нас преследуют?

— Хотят остановить нас, — ответил я вместо Добрыни. У меня не было ни малейших сомнений в собственной правоте. Ответ этот мгновенно возник в моей голове — будто я увидел его вырезанным в камне. — Они не желают, чтобы мы достигли гробницы Атли.

Добрыня бросил на меня сумрачный взгляд из-под седых бровей и подтвердил:

— Тин тоже так считает. Он утверждает, будто предки этих женщин были приближенными Аттилы в ту пору, когда он повелевал всеми степными племенами. Он и сам был великим воином, а посему ценил этих мужененавистниц за особую ярость в бою. Они же платили Аттиле беззаветной преданностью, поскольку он возвысил их над остальными ясами и дал возможность проявить себя.

— А тебе откуда это известно? — бросил на меня подозрительный взгляд Сигурд. — Они не чинили вам препятствий, когда вы впервые отправились к могиле Атли?

Нет, тогда мы не сталкивались с женщинами-воительницами. Наверное, все по той же причине: при хазарах они не смели совершать свои кровавые набеги. В конце концов, они представляли собой лишь незначительную часть яского племени. Где им было тягаться с могущественной хазарской империей!

Я озвучил свои соображения, однако кое о чем предпочел умолчать. Например, мне было очень интересно, откуда здешние амазонки узнали месторасположение гробницы Атли. Позже об этом заговорил Тин. Он высказал предположение, что знания эти передавались из поколения в поколение и принадлежали лишь избранной части племени. И снова я промолчал, поскольку у меня имелись собственные догадки на сей счет. И догадки эти были связаны с воспоминанием о Хильд — такой, как я видел ее в последний раз. Я помню, с какими глазами — бездонно-черными, полными необъятной ненависти — рубилась она со мной в могильнике Аттилы. Картина эта явственно всплыла в моей памяти, подобно тому, как труп утопленника всплывает из речного ила.

— Да уж, мы наголову разбили степняков, но не можем воспользоваться плодами победы, — вздохнул Добрыня. — После смерти Святослава на Руси не стало твердой руки — такой, которая смогла бы удержать в узде этих чокнутых баб.

Сигурд поправил свой серебряный нос. Я уже заметил, что он испытывал неприятные ощущения, когда хмурился. А на протяжении этого разговора хмуриться ему приходилось то и дело.

— Итак, что мы имеем? — прорычал новгородский воевода. — Кучку ненормальных баб на лошадях, которым не терпится сразиться с нами. А также проклятого Ламбиссона, который успел опередить нас на несколько дней в этой гонке. Верно? Ну, так я вам скажу: мои парни справятся с подобными затруднениями.

— Тин дальше не пойдет — даже под угрозой меча, — сообщил Добрыня.

Сигурд сердито засопел:

— Вот как? Ну, и невелика беда… Посадим на кол мерзавца и двинемся дальше. У нас и без него хватает следопытов.

Я считал (и высказал это вслух), что мы не имеем права отмахиваться от страхов Тина. И Добрыня согласился со мной. Как бы Сигурд ни хорохорился, мы имеем дело не с простыми воинами. Обычную легкую конницу — даже превосходящую нас числом — мы могли бы победить. Но это не обычные всадницы. И не обычные женщины. Обычные женщины не налетают в степи с диким криком, потрясая мечом и боевым луком. В них присутствовала некая потусторонняя странность, и с этим приходилось считаться. Особенно если вспомнить необычную форму черепа и синие отметины на щеках.

У нас, северян, тоже существуют предания о так называемых скьялдмейер — то есть щитовых девах. Но предания эти относятся к седой старине, к тем временам, когда Один и Тор ходили по земле среди людей. Всем известны имена Висмы, Вебьорг и других великих предводительниц воинов, сражавшихся в эпоху Бьорна Железнобокого. Если верить нашим героическим сагам, это были достойные воительницы.

Но одно дело слушать увлекательные рассказы возле костра, и совсем другое — столкнуться с подобным в жизни. И хотя все мы восхищались женщинами, способными с оружием в руках защищать свой очаг, думаю, никто из современных мужчин не одобрит женщину, которая покидает этот очаг ради того, чтобы встать в стену щитов.