Белый вождь

Раздражение обрело такой размах, что стража, сопровождавшая двух женщин в тюрьму, вынуждена была прибавить шагу, чтобы спасти их от преследования толпы.

К счастью, Карлос ничего этого не видел, он даже не знал, что его мать и сестра арестованы. Он надеялся, что их оставили дома в покое и что на нем одном неприятели должны были излить все мщение. Но он не предполагал, как далеко могло простираться их варварство!

Глава LXIII Посещение пленника

Женщины остались в городской тюрьме, но Карлоса для большей безопасности поместили в каземате в крепости.

В тот же вечер к нему явились посетители. Комендант и Робладо не могли отказать себе в удовольствии насладиться подлым мщением. После обильных возлияний они вошли в темницу с веселыми собутыльниками и стали оскорблять связанного пленника и издеваться над ним. Его осыпали всевозможными грубыми ругательствами, какие только можно себе представить и на какие оказалась способна их фантазия. Долго арестант молча переносил все оскорбления; наконец, терпение его истощилось, он не сдержался, сказал что-то о перемене в лице полковника. Тот в бешенстве бросился с кинжалом в руке на Карлоса и заколол бы его, если бы не вмешались Робладо и его приятели.

– Разве вы позабыли, – напомнил капитан, – что ему предстоит казнь; не лишайте же себя и нас удовольствия увидеть его на эшафоте.

Это удержало Вискарру, но он не мог отказать себе в подлости ударить несколько раз по лицу беззащитного пленника.

– Пусть живет негодяй! А пока его задушит палач, мы ему приготовим великолепное представление.

И толпа пьяных вышла пошатываясь, оставив Карлоса размышлять над тем, какое ему обещано представление. Что же могло ожидать его? Он знал, что ему суждено умереть публично на площади, что толпа будет смеяться над его муками, что ему нечего ждать сострадания ни от военных, ни от гражданских судей; но, очевидно, речь шла не о нем. Без сомнения, опасность угрожала близким и дорогим ему людям. Он думал об этом целую ночь и даже тогда, когда дневной свет проник в отдушину его темницы. Почти целое утро его оставляли без воды и без пищи. Тюремщики обращались с ним грубо, он не слышал от них ни одного нормального слова, никто не бросил на него сочувственного взгляда. По-видимому, никто из друзей не принимал участия в его судьбе, все его покинули.

В полдень его вывели из каземата под усиленной охраной. Неужели на казнь?

На городской площади он увидел необыкновенное стечение народа. Представители всех сословий обитателей колонии собрались в городе. И земледельцы, и фермеры, и скотоводы, и рудокопы – все были здесь. Терассы кишели народом, равно как и улицы. Что же это значит? Очевидно, толпа ожидала какого-нибудь редкого зрелища. Не об этом ли говорил Робладо? В чем же оно заключалось? Не предполагали ли подвергнуть Карлоса публичной пытке? Это было вполне вероятно.

Стража провела сопровождаемого проклятиями охотника на бизонов через толпу в тюрьму.

У стен новой темницы стояла грубая скамья, и Карлос упал на нее, потому что у него были связаны руки и ноги.

Его оставили одного, но двое часовых находились снаружи у входа, и несколько солдат заняли посты поблизости; остальные же смешались с толпой любопытных на площади.

Карлос пробыл несколько минут без движения, почти без мысли. Несчастье подавляло его, и первый раз в жизни он поддался полному отчаянию. Уверяют, что надежда уходит только с жизнью, но это не так. Карлос еще жил, однако надежда угасла в его сердце. Он не мог рассчитывать на беспристрастие суда, а бегство было невозможно. Враги, сабли которых гремели по коридорам, стерегли его с такой же бдительностью, какой соответствовала трудность его захвата. Но мысль его снова работала.

Во всяком случае, естественно, что человек, за которым заперлись тюремные затворы, когда он остается один, осматривает стены темницы, чтобы убедиться, действительно ли он лишен свободы. Карлос поддался этому инстинктивному побуждению.

Свет проходил сквозь отверстие сверху, через небольшое оконце, до которого он, однако же, мог достать, привстав на скамейку. Оконце это позволяло ему измерить толщину стен, построенных из земляного кирпича. Их легко можно было пробить, имея достаточно времени и с помощью острого орудия, но Карлос не имел ни того, ни другого. Он был убежден, что через несколько часов, а может быть, и через несколько минут его поведут на место казни.

«О! – грустно подумал он. – Я не боюсь смерти, не боюсь даже пыток, которым, без сомнения, буду подвергнут. Мысль, убивающая меня – это мысль о вечной разлуке с матерью, сестрой и с моей любимой! Если бы я мог увидеться с ними хоть в последний раз, если бы у меня был друг, который передал бы им мое последнее “прости”… Но нет, мне суждено умереть, не увидевшись с ними».