Белый Z на лобовой броне

К слову, в том, что той хотелось поесть, не было ничего удивительного: девчонки пахали весь день и вымотались качественно. Видел Третьяков, сколько у них народу лежит, и в палатах, и в коридорах. Так что вымотались, есть хотелось, а что общий вид толстоват, так у каждого своя конституция.

Медсестра едва до потолка не подпрыгнула от возмущения, подруги ее хихикали, но в целом коллегу поддерживали. Насилу удалось всех успокоить, а то еще немного – и вцепились бы друг дружке в волосы. Короче, время они провели нескучно.

Впрочем, ее подруга самого Виталия обхихикала изящно. Когда он хотел поинтересоваться у нее насчет планов на ближайшее будущее (безо всяких пошлых мыслей, честно-честно), то выбрал для привлечения внимания расхожую фразу:

– Девушка, можно вас на минуточку…

В ответ получил:

– Всего на минуточку? Слабак!

Громкий смех – и Третьяков, уже отвыкший от того, что кто-нибудь может его смутить, почувствовал, как лицо заливает краска.

Что же, оставалось лишь признать свое поражение и развести руками, хотя девчонка потом несколько раз бросала на него многообещающие взгляды. Но, увы, настрой уже пропал, так что когда все разошлись, приключений на свою голову искать уже решительно не хотелось. Оставалось лишь завалиться спать, что он, собственно, и сделал. А чистые простыни, пускай даже на узкой больничной койке, показались верхом комфорта.

Разбудили Виталия под утро. Вернее, натурально растолкали: просыпаться категорически не хотелось. А куда деваться? Устал, чай не молоденький уже. И за вчерашний день, и вообще. Стоять на ушах всю ночь, а утром выглядеть словно и не пил, хорошо в молодости, сейчас же такие подвиги выглядят несколько избыточными. Даже в варианте «лайт», как сегодня.

– Что случилось?

– Вставай. – Тамара, уже полностью одетая, еще раз тряхнула его и отпустила, лишь убедившись, что глаза Виталия приобрели осмысленное выражение. – Доктор вызывает.

– Да ну?

Ответ прозвучал лениво, но руки-ноги действовали на автопилоте, без команд от все еще желающего уйти в нирвану мозга. Менее чем через три минуты он был уже одет, обут, умыт и готов к новым свершениям.

– Доложить диспозицию.

– Наши прорвали фронт, сейчас они уже зачищают соседний поселок, но это им на один зуб. Я прикидываю, часа через полтора-два, а может, и раньше их танки будут здесь.

– Ясно. Неплохо. Что же, пошли, спросим, чего хочет наш профессор медицины. А заодно прикинем, как уходить.

– А стоит ли?

Видно было, что перспектива и дальше болтаться за линией фронта девушку не прельщала.

Виталий тяжело вздохнул:

– Ты можешь оставаться, твое задание выполнено. Мое еще нет. А доказывать потом местным командирам, что я не верблюд, совершенно не входит в ближайшие планы. Так как, остаешься?

– Нет уж, с тобой как-то безопаснее.

– Ну и зер гут. Пошли.

Доктор обнаружился в своем кабинете. Спокойный, как мамонт, он сидел и перекладывал бумаги. Поймав удивленный взгляд Виталия, пояснил:

– Документы в порядок привожу. Как только госпиталь захватят, сразу начнут выяснять, кто есть кто. Так и мне плюс, и раненых лишний раз трясти не будут.

– Кроме некоторых…

– Это уже не мои проблемы, – сказал, как поставил точку, хозяин кабинета.

В общем-то, понятно. Прятать нациков он не собирается, а врачи нужны при любой власти. Тем более старой школы, умеющие не только в интернете ковыряться.

– Эвакуировать вас как, не думают?

– Не-а. Им бы самим смыться. Бегают как наскипидаренные.

Тоже верно. Те, кто хотел сдаться, уже это сделали. Те, кто не хочет, вряд ли рискнут оборонять совершенно не приспособленный к этому населенный пункт. Тут вопрос, раздавят или нет, не стоит. Тут он формулируется иначе: когда именно раздавят и как будут раздосадованные сопротивлением русские относиться к пленным? Так что драпать, драпать и драпать, иных вариантов нет.

– Все?

– Нет, десяток придурков что-то оборудуют на окраине.

Ага, и тут нашлись пассионарии, желающие пострелять. Раз их немного, то результат будет прост и до смешного понятен. Накроют из орудий после первого же выстрела с их стороны. А потом зачистят. Если кто-то выживет, доктору опять будет работа.

– Понятно. Тогда мы, с вашего разрешения, покинем эти места. Совершенно неохота оказаться вблизи от места боя. Накроют и фамилию не спросят.

– В принципе, я так и предполагал. Разбудить велел по этой же причине. Но вначале… У меня будет к вам просьба.

– Какая именно?

Доктор вздохнул, снял с переносицы аккуратные, в тонкой оправе очки, протер их тоненькой замшевой салфеткой. Сейчас было хорошо заметно, как он устал: под глазами мешки, белки подернулись тоненькой сетью ярко-красных сосудов. На фоне общей бледности эффект это производило убойный – с такой внешностью можно вампира без грима играть. Интересно, сколько он в себя влил кофе, чтобы держаться на ногах…

Но при этом голос звучал очень спокойно, даже чуточку отстраненно:

– Понимаете, у меня есть племянник. Точнее, двоюродный племянник, но все равно родная кровь. Редкостный дебил, между нами говоря.

– Я не его отец!