Белый Z на лобовой броне

Виталий пинком отправил в нирвану попытавшегося было зашевелиться мародера, что лежал ближе всех, и с интересом продолжил наблюдение за поведенческими реакциями автоматчика. Попытается дернуться или нет? И сообразит ли, что стрелять в него сейчас не с руки: мало ли кто прибежит на шум?

Не дернулся – инстинкт самосохранения, как это часто бывает, победил здравый смысл. Осторожно положил автомат, шагнул, повинуясь однозначно трактуемому жесту, в сторону и теперь стоял, глядел исподлобья. Молчал. Секунд тридцать, наверное, а потом Виталию это надоело.

– Слышь, ты, зебра в клеточку. Если и дальше будешь изображать немого, я тебе сделаю пузо в дырочку.

– Да пошел ты…

Виталий очень внимательно выслушал длинную, сочную и на диво изобретательную тираду. Что характерно, на чистейшем русском языке. Вздохнул:

– Ну надо же, какой талант пропадет. Сейчас. Навсегда. – И, резко снизив тембр до чего-то совсем уж непотребного, прорычал: – Слушай сюда, дятел-малолетка. Я вас четверых сейчас на бутерброд тонким слоем намажу.

– А почему тонким? – влезла Тамара.

– Да потому, – усмехнулся Третьяков, – что я ем только чистые продукты. А если из них говно выдавить, то почти ничего и не останется.

– Не надо, – вмешался доктор, стоявший до того в стороне. – Я и так знаю, кто это.

– И кто же?

Реальность, как это часто бывает, оказалась примитивна. Из четырех незадачливых автоворов трое были уроженцами вот этого самого села, четвертый – из соседнего. Свежепризванный молодняк, ну да это сразу было ясно. Причем один вообще девка. Она, кстати, и была той, что за автомат схватиться догадалась. Как сразу не сообразили? Ну да все просто: освещение еще так себе, камуфляж мешковатый, а фигура у барышни, как доска.

И причины, что их сюда привели, оказались абсолютно банальными. Решили, что война все спишет, и решили тачку отжать. О том, что не смогут ее завести, даже не подумали: видать, с мозгами у них все же было так себе.

Виталий тяжело вздохнул:

– Док, что посоветуете? Можно их, конечно, по закону военного времени…

– Не стоит, – быстро ответил доктор.

– Тогда решайте вопрос сами, у нас времени нет.

– Конечно. Вы четверо брысь по домам. Хотя нет, могут искать… Лучше в больницу, в подвал, там отсидитесь. В этом бардаке даже если заметят, что вас нет, особо напрягаться с поисками не будут. А гражданскую одежду я вам найду…

Виталий, слушая его, лишь безразлично пожимал плечами. Конечно, он этих вдвойне врагов – и как солдат чужой армии, и как преступников – видеть предпочел бы исключительно в гробу. Но и доктора понять можно – земляки, чуть ли не забор в забор живут. Пускай разбирается сам.

Именно это он и озвучил, садясь в машину. Все, плевать. Тут и без местечковых разборок дел невпроворот.

Из села они выскочили вовремя. С дальней окраины уже доносились подозрительный гул моторов и приглушенная расстоянием стрельба. То ли наступающие вышли сюда с опережением графика, то ли «херои» между собой что-то не поделили. В принципе, без разницы, но валить отсюда требовалось как можно быстрее. Что Виталий, собственно, и сделал. Ждать, когда прилетит пуля, даже будь она сто раз случайная, занятие не для умных людей.

Откровенно говоря, более всего Третьяков опасался, что местные вояки заминируют дороги. Внедорожник не танк и даже не бронетранспортер; если под колесом рванет, никому мало не покажется. Однако даже у местных чудиков хватило ума не мусорить на дороге, по которой вот-вот самим же удирать придется. И потому она не только не была заминирована, но и содержалась в приличном состоянии. Попадались даже участки, по которым можно было прокатиться с ветерком. Увы, слишком короткие, но тем не менее ясно было: танки в этих местах особо не гоняли.

Сегодня Виталий сидел за рулем сам, не подменяясь с Тамарой: при ее рулежке скорость резко уменьшалась, а вероятность слететь в кювет, напротив, увеличивалась. То ли учили ее так себе, то ли, что вероятней, большая практика езды по качественным белорусским дорогам, на которых вдобавок соблюдаются правила, изрядно сместила навыки вождения в гражданскую сторону.

А вскоре, по мере удаления от зоны боев и сопутствующих им рисков, начал оживать и пассажир. Очень похоже, до сих пор его сковывало не столько паршивое самочувствие, сколько банальный страх. Теперь же он прошел, и парень, выйдя из состояния полного отупения, начал с интересом ворочать головой. Затем поинтересовался насчет завтрака, получил кусок колбасы и радостно вонзил в нее зубы. И наконец, сытый и умиротворенный, поинтересовался:

– Дядя говорил, что вы меня от москалей спрячете?

– Мы и есть москали. Страшные злобные москали. Точнее, я москаль, а она, – кивок в сторону Тамары, – бульбашка. Что, уже страшно?

– Нет, мы, украинцы, ничего не боимся.

– Да ну? И почему бы это?

– Потому что мы – арийцы!

– Такими арийцами Гитлер печки топил. Еще скажи что-нибудь за свой язык.

– Наш язык – древнейший в мире и богатейший. На нем разговаривали великие писатели и поэты!