Белый жеребец

Они медленно продирались меж кустов, и стена ветвей, побегов и травы тотчас разделила их. Бурову казалось, что он очутился под водой. Ветки хлестали его, он раздвигал их руками, то и дело цепляясь ружьем за какой-нибудь сук. Ему пришлось вернуться назад, когда конь остановился между колючими кустами, которые переплелись, образовав непроходимую преграду. В душе он проклинал все на свете; уже дважды буквально у него из-под носа взлетали куропатки и метров через двадцать-тридцать пропадали в кустах — он дважды стрелял и оба раза промахнулся. Лишь на третий раз, когда куропатки летели над низким и здесь уже не таким густым кустарником, он подстрелил одну, а потом вторую.

Маша тоже стреляла. Буров несколько раз видел ее, когда ее голова мелькала среди ветвей. Один раз она весело помахала ему и снова исчезла. Где-то левее нее следом ехал и Василий; Митя, судя по шуму, продвигался с другой стороны. Временами все они ориентировались лишь по звукам: потрескиванию веток и мягкому перестуку копыт. Потом наконец заросли стали редеть, то тут, то там замелькали бочажины, поросшие травой, низинки, выстланные светло-зеленым мхом, бугорки, пронизанные солнечными лучами островки лишайника, на нем капельками крови алели гроздья крупной брусники. Буров облегченно вздохнул.

Тут он заметил жену и Василия. У Маши ружье уже небрежно висело через плечо, волосы растрепались. Она подняла обе руки, демонстрируя трофеи.

— Саша! Пять штук четырьмя выстрелами!

Она была счастлива, охота захватила ее.

Когда Маша подъехала, он увидел, что руки у нее в царапинах, но глаза задорно блестят.

— Дай мне патронов, — сказала она. — Я не ожидала, что мы сегодня будем стрелять.

Буров протянул горсть патронов.

Сжимая коленями бока коня, который не стоял на месте, она отвела затвор и вложила два патрона, сунув остальные в карманы порванной рубашки.

— Ну, вот я опять во всеоружии, — улыбнулась она мужу.

«Что это с ней? — подумал он. — Я никогда не видел ее такой. Пожалуй, она и в самом деле увлеклась охотой». Он похлопал коня по холке и по спине и, наклоняясь, заметил на сырой земле старые следы копыт, на которые вначале не обратил внимания.

— Они паслись тут, — сказал он. — Смотрите-ка.

А Василий уже внимательно изучал следы; иногда он останавливал коня и, низко наклонившись, рассматривал подсохшие вмятины от копыт.

— Это старые следы? — спросила его Маша.

— Дня два или три назад здесь паслось большое стадо. — Он вытер рукавом пот со лба. — Ну, еще немного, и заросли кончатся.

И Василий тронул коня.

— Вы думаете, мы в самом деле найдем лошадей?

— Скорее всего, они где-нибудь здесь. Немного подальше уже начинается берег озера.

— А оно большое?

— Больше нашего. Если его объезжать — то километров сорок, — ответил Василий, занятый своими мыслями. Он уже несколько раз видел в травянистых бочажинах старые следы и теперь внимательно разглядывал землю, посматривая в небо — не кружат ли где над чащей черные каркающие могильщики. Он даже не стрелял куропаток, хотя они взлетали прямо из-под ног.

Они ехали еще минут двадцать, как вдруг Буров, объезжая непроходимые заросли, образовавшиеся из сплетения кустов, заросших багульником, увидел впереди узкий залив, а за ним покрытую травой равнину. В стороне, совсем близко, виднелся табун.

— Вот они! — сообщил он почти безучастно и остановил коня.

К нему подъехал Митя. Он, как и Василий, за все время ни разу не выстрелил, а теперь молча, пораженный, смотрел на табун.

Лошадей было много, они сгрудились неподалеку от озера. Ямки следов на свежевытоптанной сырой тропинке, ведущей к месту водопоя, сверкали на солнце, как маленькие озерки.

Пастух, оправившись от удивления, торопливо оглянулся на Василия и приглушенно сказал что-то по-якутски.

Тут и Буров понял, что происходит что-то необычное: табун как бы разделился на две части, а поодаль дрались два жеребца.

Пастух уже собрался было выехать на равнину, держа наготове лассо, но Василий резким движением остановил его. Окинув взглядом оба табуна, он понял, в чем дело. Скорее всего, они встретились у водопоя, мелькнула мысль. Причем это явно не первая встреча. Черт возьми! Наверняка так и было.

— Ох! — только и воскликнула Маша.

Она крепко сжимала поводья, натягивая их, и в волнении наблюдала за поединком могучих животных.

Сначала жеребцов издалека было трудно различить. Потом один из них, матово-светло-серый, как иней, с темной отметиной на лбу, ударил соперника копытом по правой лопатке. Удар был ужасный, но второй жеребец даже не пошатнулся. Высоко поднятая голова с яростно горящими глазами и оскаленными зубами стремительно метнулась, зубы впились в темя противника. Жеребцы яростно трясли головами, гривы развевались. На миг они отскочили друг от друга с громким, угрожающим ржанием, чтобы в следующее мгновение, встав на дыбы, снова ринуться в бой.