Белым по черному

Как жизнь идет! Как мы меняемся!
Как сердце… Давно ль оно, давно ль еще… и вот
Как быстро научилось ты извериться,
Признав неразрываемость тенет.

И с каменным лицом встречаю взгляд тоскливый
Спокойных глаз не опускаю вниз.
Давно ль еще… И нот неторопливо
Стучится безупречный механизм.

Знакомо все: глотая боль, невнятно,
Упавшим голосом, себя кляня…
А мне его любовь скучна и непонятна,
И не нужна. Вот как тебе моя.

«Когда же, наконец, мы сможем не любить…»

Когда же, наконец, мы сможем не любить,
Когда же, наконец, не притворяясь,
Мы сможем за другими повторить,
Что жизнь идет, бесцельно повторяясь?

Пока же каждый день — блаженства страшный дар
Как смех неповторим в своем сверканье,
И мы расплачиваемся за дивный жар
Любовной несчитающейся данью.

И знаем, что не может не придти
Расплаты час, но мы любой ценою
За каждый миг готовы заплатить,
И все ж останемся богаты вдвое.

Гретхен («Еще дитя, и чужды наважденья…»)

Еще дитя, и чужды наважденья,
В неведенье уже грядущих гроз,
И крупных рук спокойные движенья,
И аккуратность слишком длинных кос.

Но ранним утром, сговорившись с ветром,
Цветы тебе расскажут о любви,
И новая в тебе родится вера,
И верность новая скует мечты твои.

Разбужена святым воскресным утром,
Звучит молитвы вещая строка.
Проходишь ты, светла и неприступна
(Как добродетель юная строга!)

Но роковая встреча неизбежна.
Тебе ли спорить с избранной судьбой!
Он с нарочитой дерзостью небрежной
Вдруг остановится перед тобой.

Подняв глаза в доверчивом вниманье
(Как добродетель скромная смела!)
Ты слушаешь в губительном молчанье
Его слова, забыв, чем ты была.

Ты вечером прядешь, без песен, молча,
Взволнованной прилежностью кипя.
Ты приняла — уже не можешь больше!
Ларец даров. Такие ль ждут тебя!

Еще дитя, но слишком трудно сладить
С тяжелым ливнем этих длинных кос.
Уже темницей скромненькое платье,
Уже глаза — все вдохновенье гроз.

Уроки Кармен («Как трудно быть Кармен, беспечной, своенравной…»)