Белым по чёрному

— Н… н-но, постойте! — спохватился вдруг старый географ. — Какое же всё-таки отношение имеет наша стена к известнякам? Китайская — это ещё понятно. Но в нашей стене кирпичи сложены не на извести, а на цементе! Вот, пожалуйста. — Он подвёл Ручку к батарее отопления, где из-под отбитой штукатурки виднелся кусочек кирпичной кладки.

Ручка потрогала застывший сероватый раствор между кирпичами и пожала плечами:

— По-моему, цемент вообще давным-давно вытеснил известь.

— Во-первых, — отозвался Мелок со своего места, — известь и сейчас нередко добавляется в строительный раствор, во-вторых, сам цемент, можно сказать, родной сын извести. а в-третьих, надо знать, что кирпич кирпичу рознь. Иные, как и в старину, делаются из глины, а некоторые, как, например, те, из которых сложили стены нашей школы, изготовляются из извести.

Мелок спрыгнул вниз и подошёл к приятелям.

— Вот вы говорите — цемент. А что это такое?

— Н-ну… вещество такое серое… — замялся дядюшка Глобус. — Вроде глины, только твёрже…

— Скорее уж это какой-то перемолотый камень, — с сомнением заметила Ручка.

— Эх, вы! Цемент — это сметанные между собой, а затем обожжённые известняк и глина.

— А может, вы объясните подробнее? — попросила Ручка.

— И… и верно! — подхватил дядюшка Глобус. — Уж очень любопытна вся эта… каменная история.

— Не спать же нам ложиться, в самом деле! — заметила тётушка Тряпка. — Лучше уж рассказывайте.

— Что ж, если вам интересно, пожалуйста. Только… — Мелок наморщил лоб. — Дайте вспомнить… Ну так вот, — подумав, начал он. — Ещё очень давно, стараясь улучшить свойства извести, строители, помимо песка, стали добавлять в известковую кашицу творог, бычью кровь, очёски льна. Они даже пробовали гасить известь не водой, а молоком. Такие строительные растворы скрепляли камень значительно лучше, не так боялись сырости. Но все они страдали одним недостатком были слишком дороги. И вот примерно тысячу лет назад, во времена Киевской Руси, какой-то каменщик добавил в известковую массу толчёных черепков и кирпичей. Почему он это сделал, трудно сказать. Может, не хотелось ехать за песком, а битая посуда лежала на свалке рядом?

Так или иначе, но битые черепки (их называли цемянкой) попали в раствор. К удивлению строителей, кладка получилась значительно прочнее. С тех пор цемянку в известь стали добавлять уже специально. Смесь не только крепче склеивала камни — она быстрее твердела, на неё меньше влияла сырость. Пробовали строители прибавлять в известь и сырую глину, но от этого раствор только ухудшался.

«Поелику известь быв сама в огне жжёна, то и требует она в твориле и глины калёной, а не сырой» — установили со временем каменщики. От этого вывода до создания цемента оставался один шаг. Но сделать его было не так-то просто.

При Петре I строители, обжигая смесь известняка и глины, получили наконец первый цемент, но он был не лучше, а даже хуже извести. Никто ещё не знал, в каких пропорциях нужно составлять эту смесь, при какой температуре обжигать. Да и термометров тогда не было. Подлинное открытие цемента было совершено в начале прошлого века в России и Англии одновременно. «В печи нужно обжигать смесь из трёх частей известняка и одной части глины!» — заявили инженеры.

Рецепт оказался чём-то вроде волшебного заклинания. Эти несколько поистине магических слов привели к тому, что в невиданно короткие сроки в разных странах выросли десятки и сотни цементных заводов.

Но как бы ни был хорош цемент, строительная известь вовсе не осталась безработной. Сейчас у неё дел даже больше, чем раньше. Ну, вот, пожалуй, и всё. — Мелок подошёл к окну. — Разумеется, неплохо было бы совершить путешествие на один из современных цементных заводов, но, — он кивнул на силуэты крыш, смутно проступавшие за серыми стёклами, — скоро рассвет, нам не успеть сегодня.

— О… очень жаль! — скрипнул дядюшка Глобус. — Я никогда ещё не видел заводов

— Когда-то я была на фабрике, — вспомнила тётушка Тряпка. — Даже на двух на прядильной и на ткацкой. Только всё позабыла давно. А вот завода — врать не буду — не видала.

— А может, вы расскажете про этот завод? — попросила Ручка. — Всё равно спать ещё рано.

— Что ж, пожалуй, — согласился Мелок. — Тогда уж я его и нарисую. Не весь завод, конечно, а хотя бы его самый главный цех, его, так сказать, сердце.

Не теряя времени, Мелок принялся за дело. Вскоре на доске появились очертания большого зала. Во всю его длину тянулась какая-то наклонная труба с зубчатыми колёсами.