Бемби

Через сугробы и кусты, через пни и толстые корни прыгала, ползла, продиралась старая лиса. А по пятам за ней гналась собака — невзрачный лохматый пес на коротких лапах.

У лисы была перебита передняя нога, на лопатке вырван мех. Она держала перебитую лапу на весу, перед собой, кровь хлестала из раны на груди. Лиса была вне себя от страха и злобы, от усталости и безнадежности. В какой-то миг она резко повернулась, ощерив зубы. Этот неожиданный маневр противника испугал собаку, она отскочила на несколько шагов. Лиса уселась на задние лапы, дальше бежать у нее не было сил. Лязгая зубами, она яростно зашипела на собаку, та ответила новым приступом бешеного лая.

— Вот! Вот! Вот она! — надрывалась собака. — Вот! Вот! Вот она!

Крик ее явно предназначался не лисе, а кому-то другому, кто был еще далеко отсюда.

И Бемби и старый вождь понимали, что собака призывает Его. Знала это и лиса. Кровь лилась из нее потоком. Лиса слабела на глазах, ее разбитая лапа бессильно опустилась, прикосновение к холодному снегу причиняло лисе жгучую боль. С трудом приподняла она дрожащую лапу и вытянула ее перед собой.

— Пощади меня… — взмолилась лиса. — Пощади меня!..

— Нет! Нет! Нет! Нет! — заладила собака с злобным хрипом.

— Прошу тебя, — смиренно и униженно просила лиса. — Я больше не могу… мне приходит конец… Дай мне уйти, дай мне хоть умереть спокойно.

— Нет! Нет! Нет! Нет! — заходилась собака.

— Ведь мы же родня с тобой… — молила лиса. — Почти сестры… отпусти меня… позволь мне умереть среди своих… ведь мы же почти сестры… ты и я…

— Нет! Нет! Нет! Нет! — упорствовала собака.

Последним усилием лиса выпрямилась, ее красивые острые усы горестно отвисли, но глаза открыто и прямо глянули на противника и совсем иным, спокойным, печальным голосом лиса сказала:

— И тебе не стыдно? Предательница!..

— Нет! Нет! Нет! Нет! — надсаживалась собака.

— Ты перебежчица!.. Ты отступница!.. — с горечью говорила лиса; ее израненное тело напряглось силой ненависти и презрения. — Ищейка!.. Подлая ищейка!.. Ты выслеживаешь нас там, где даже Он не смог бы найти нас… Ты преследуешь нас там, куда даже Ему не добраться… Ты губишь нас, твоих родичей, меня, твою сестру… И ты не знаешь никакого стыда!..

И сразу вокруг забурлили голоса.

— Предательница! — кричали сороки с верхушек деревьев.

— Отступница! — шипел хорек.

— Перебежчица! — хрипела сойка.

— Ищейка! — просвиристела ласка. Со всех деревьев, из всех кустов шипели, свистели, пищали, хрипели, а высоко в небе закаркали вороны:

— Кар-караул!.. Среди нас предатель!..

Все спешили сюда, покидая верхушки деревьев, норки, земляные укрытия, чтобы внести свою гневную лепту в этот спор. Возмущение, прорвавшееся в лисе, пробудило и в других старые обиды, годами скопленную горечь и ненависть, а вид крови, пятнающий белизну снега, пьянил, убивая привычный страх.

Собака злобно огляделась.

— Вы! — крикнула она. — Чего вы хотите? Что вы знаете? О чем говорите? Всё, всё принадлежит Ему! Я тоже принадлежу Ему. И я люблю Его, я молюсь на Него, я служу Ему! Вы что же, хотите восстать против Него, всесильного, вы убогие! Знайте же, Он царит над всем и над всеми! Все, что есть у вас, — от Него! Все, что растет и дышит, — от Него! — Собака тряслась от возбуждения.

— Предательница!.. — прошипела лиса. — Гадина!

И тут собака вцепилась ей в глотку. Рыча, сопя, хрипя, катались они по снегу — мохнатый, пестрый, дико кружащийся ком. Вокруг летали клочья шерсти, взвихренный снег, брызги крови. Но через несколько мгновений ком распался лиса так и осталась лежать на взрыхленном снегу. Вот она дернулась, вытянулась и умерла.

Собака для верности тряхнула ее еще раз, другой и бросила. Широко расставив короткие лапы, она закричала торжествующим голосом:

— Вот! Вот! Вот она здесь!..

Свидетели битвы в ужасе кинулись врассыпную.

— Мне страшно… — тихо сказал Бемби.

— Страшно ее убийство, — отозвался старый вождь. — Страшна их вера в то, что говорила собака. Они верят в Его всемогущество и проводят свою жизнь в вечном страхе. Они ненавидят Его, презирают себя… и безропотно принимают гибель от Его руки!..

Холода внезапно кончились, в зиме словно наступил перерыв. Земля жадными глотками пила подтаявший снег и вскоре покрылась темными плешинами. Черные дрозды, правда, еще не пели, но, поднимаясь с земли, где отыскивали червяков, или перелетая с дерева на дерево, они издавали долгие, радостные ноты, под стать весеннему пению. Послышался и хохоток дятла, разговорчивее стали вороны и сороки, безумолчно болтали между собой синицы, а фазаны, слетая с деревьев, на которых они зимовали, подолгу, как в добрую летнюю пору, оставались на земле, чтобы почистить перышки и приветствовать восход солнца металлическими надсадными воплями.

Однажды Бемби забрел дальше, чем обычно, и на утреннем рассвете добрался до пади оврага. На той стороне, где он некогда жил, мелькала чья-то красная шубка. Схоронившись в чапыжнике, Бемби стал наблюдать. Да, там действительно расхаживал кто-то из его племени и, выискивая свободные от снега местечки, лакомился молодой, едва пробившейся травкой.