Бен-Гур

Но процесс на этом не остановился. Новая жизнь показала ему его миссию, едва-едва начавшуюся, священную, как свят был грядущий царь, и верную, как верно было пришествие царя, миссию, признававшую насилие законным, хотя бы потому, что его нельзя было избежать. И неужели он может испугаться?

Он снял пояс, обнажил голову и, сбросив свой белый иудейский наряд, дожидался их, одетый в тунику, похожую на те, которые были на его врагах, готовый и духом, и телом. Спиной прислонившись к столбу, он спокойно ждал.

Осмотр статуи был непродолжителен. Вскоре норманн повернулся и что-то произнес на незнакомом языке. Оба они вслед затем взглянули на Бен-Гура. Еще несколько слов, и они подошли ближе.

– Кто вы? – спросил он по-латыни.

Норманн улыбнулся, отчего, впрочем, лицо его не сделалась мягче, и ответил:

– Варвары.

– Это дворец Идернея. Кого вам здесь надо? Стойте и отвечайте.

Слова эти были произнесены тоном повелителя. Незнакомец остановился, и норманн, в свою очередь, спросил:

– А ты кто такой?

– Римлянин.

Великан закинул голову:

– Ха, ха, ха! Я слышал, как однажды из коровы, лизавшей соленый камень, вышел бог, но даже бог не в силах сделать из иудея римлянина.

Перестав смеяться, он опять сказал что-то своему товарищу, и оба начали приближаться к Иуде.

– Стойте! – сказал Бен-Гур, отойдя от столба, – одно слово!

Они еще раз остановились.

– Одно слово! – ответил саксонец, сложив на груди свои огромные руки и смягчая угрожающее выражение, начинавшее было омрачать его лицо. – Только одно слово. Говори.

– Ты Торд, норманн.

Великан раскрыл свои голубые глаза.

– Ты был ланистой в Риме.

Торд кивнул головой.

– Я был твоим учеником.

– Нет, – сказал Торд, отрицательно качая головой, – клянусь бородой Ирмина, ни одного еврея я не обучал.

– Но то, что я говорю, я докажу.

– Каким образом?

– Вы пришли сюда убить меня.

– Ты угадал.

– Так пусть он один поборется со мной, и в схватке с ним я представлю доказательства справедливости моих слов.

Лицо норманна засветилось удовольствием. Он поговорил со своим товарищее и после его ответа произнес с наивностью желающего позабавиться ребенка:

– Подождите, пока я скажу начинать.

Несколькими пинками он выдвинул кушетку и не спеша начал укладывать на неесвои дородные формы. Расположившись поудобнее, он сказал:

– Теперь начинайте!

Тотчас же Бен-Гур пошел на противника.

– Защищайся, – сказал он.

Тот поднял руки.

Теперь, когда они стояли лицом к лицу, между ними не только не было заметно несходства, но, наоборот, они, как родные братья, походили друг на друга. Уверенной улыбке незнакомца Бен-Гур противопоставил серьезность, которая, если бы тот знал его силу, послужила бы ему отличным признаком близкой опасности. Оба понимали, что бой должен быть смертельным.

Бен-Гур правой рукой сделал ложное движение. Незнакомец отразил его, слегка выдвинув левую руку. Прежде, чем он успел оборониться, Бен-Гур схватил его за кисть руки и сжал своей, которую годы, проведенные на веслах, сделали страшной, как клещи. Нападение было совершено врасплох, и защищаться не было времени. Броситься вперед, перенести руку противника на уровень его глотки и загнуть ее за его правое плечо, повернуть его к себе левым боком и левой свободной рукой нанести верный удар, удар по голой шее пониже уха, – все это были мелкие подробности. Во втором ударе не было нужды. Злодей тяжело, даже не крикнув, повалился на пол. Бен-Гур обернулся к Торду.

– Га! Каково? Клянусь бородой Ирмина! – с удивлением вскричал последний, приподнявшись и сев на кушетке. Потом он рассмеялся:

– Ха, ха, ха! Сам я не мог бы сработать лучше.

Он спокойно осмотрел Бен-Гура с ног до головы и, встав, уставился ему в лицо с нескрываемым восхищением.

– Это мой прием: тот самый прием, который я в течение десяти лет практиковал в школах Рима. Ты не еврей. Так кто же ты?

– Ты знал Аррия, дуумвира?

– Квинта Аррия? Еще бы, он был моим патроном!

– У него был сын.

– Да, – сказал Торд, причем его истасканное лицо чуть-чуть оживилось, – я знавал этого доброго молодца. Из него мог бы выйти царь гладиаторов. Сам кесарь хотел быть его патроном. Я научил его тому приему, который ты испробовал на нем, – прием этот доступен только для таких мышц и для такого кулака, как мои. Много венков я выиграл им.

– Я сын Аррия.

Торд пододвинулся ближе и подверг его внимательному осмотру, после чего глаза его засветились неподдельным удовольствием и он со смехом протянул руку.

– Ха, ха, ха! А ведь он говорил мне, что я найду здесь иудея, иудейскую собаку, убить которую все равно что послужить богам.

– Кто это тебе говорил? – спросил Бен-Гур, принимая протянутую руку.

– Мессала. Ха, ха, ха!

– Когда, Торд?

– Прошлой ночью.

– А я думал, что он ранен.

– Ему больше нельзя будет ходить. Говорил же он со мной в промежутки между стонами, лежа в постели.