Бен-Гур

– Не думаете ли вы также, как доказывают некоторые, что все, о чем я вам рассказываю, не более как фокусы? Позвольте мне отвечать на это многими фактами, которым я был свидетелем. Вообразите себе проказу, это проклятие Божье, от которой человека может избавить только смерть.

При этих словах Амра, опершись о пол, приподнялась, чтобы лучше услышать рассказ.

– Что бы вы сказали, – продолжал Бен-Гур с возрастающим воодушевлением, – если бы увидели то, о чем я сейчас расскажу. Прокаженный подошел к назареянину, когда мы были с Ним в Галилее, и сказал: "Господи, если Ты захочешь, то очистишь меня". Назареянин услышал эти слова и, дотронувшись до отверженного, сказал: "Очистись!" И тотчас же больной сделался здоровым, как и все мы, видевшие исцеление, а нас было множество.

Тут Амра встала и костлявыми пальцами отстранила волосы от глаз. Вся душа бедной женщины обратилась в слух, и она с волнением следила за рассказом.

– Потом, – продолжал Бен-Гур без перерыва, – однажды явились к Нему десять прокаженных и, упав к Его ногам, взывали, – я все это видел и слышал, – взывали: "Господин, Господин, будь милостив к нам!" Он ответил им: "Идите к священнику и покажитесь ему, так как этого требует закон, вы исцелитесь, не успев дойти до него".

– Так и случилось?

– Да. Дорогой болезнь прошла, и ничто не напоминает о ней, кроме оскверненной одежды.

– Никогда ни о чем подобном не было слышно нигде во всем Израиле! – сказал Симонид вполголоса.

Пока он это говорил, Амра встала, тихонько направилась к двери и вышла вон так, что никто из присутствующих не заметил ее ухода.

– Я предоставляю вам самим вообразить, как волнуют подобные дела, когда их видишь собственными глазами, – продолжал Бен-Гур. – Но мои сомнения, мои предчувствия, мое удивление еще не вполне рассеяны. Галилеяне, как вы знаете, порывисты и нетерпеливы. После нескольких лет ожидания их мечи жгут им руки, они требуют дела. "Он медлит заявить о Себе: принудим же Его к этому", – понукали они меня. И меня тоже взяло нетерпение. Если Ему надлежит быть царем, то почему же не теперь? Войско готово. Как-то раз, когда Он проповедовал на берегу моря, мы хотели провозгласить его царем во что бы то ни стало, но Он скрылся, и вскоре мы увидели Его отплывающим на корабле. Добрый Симонид, все, что затуманивает головы других людей: богатство, власть, даже царство, предлагаемое с любовью великим народом, – нисколько не привлекает Его. Что ты об этом думаешь?

Купец сидел, опустив голову, наконец, поднял ее и сказал решительно:

– Жив Бог и речения пророков! Время еще не приспело – подождем ответа до завтра.

– Да будет так! – с улыбкой сказал Валтасар.

– Да будет так! – подтвердил Бен-Гур и затем продолжал:

– От таких чудес, к которым еще могут относиться недоверчиво люди, не видевшие их собственными глазами, я перейду к неизмеримо более великим, которые с начала мира признаются превышающими человеческую власть. Скажите, знает ли кто-нибудь из вас человека, могущего вырвать у смерти то, что уже стало ее достоянием? Кто может возвратить жизнь умершему? Кто, кроме...

– Бога... – сказал Валтасар.

– О мудрый египтянин! Ты прав, и я не могу отрицать этого. Что сказали бы вы оба, ты и Симонид, если бы, подобно мне, увидели, как человек воскрешает немногими словами, без всяких приготовлений, с такими же усилиями, какие употребляет мать, чтобы разбудить своего уснувшего ребенка, если бы вы увидели этого человека разрешающим дело смерти? А это случилось на моих глазах. Мы входили в ворота, когда несколько человек выходили из них, неся мертвое тело. Назареянин остановился, чтобы дать процессии пройти. В числе шедших находилась громко рыдавшая женщина. Я видел взгляд назареянина – нежный и сострадающий. Поговорив с женщиной, Он отправился к гробу, дотронулся до него и сказал лежащему в нем покойнику: "Юноша, говорю тебе, встань!" И в то же мгновение умерший встал и заговорил.

– Одному Богу доступно это, – сказал Валтасар Симониду.