Бен Гурион

«Я оставляю за собой право сообщить партии, а также комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне о причинах моей отставки. Я не намерен публично брать на себя ответственность за египетское дело, и никакая партийная дисциплина не заставит меня сделать обратное».

Руководители Рабочей партии Израиля, намеревавшиеся не предавать это дело огласке, пересматривают свою позицию и просят Лавона остаться. Именно на это он и рассчитывал; теперь он считает свою позицию достаточной крепкой, чтобы открыто заявить о требованиях, которые он выставил Шарету еще во время работы комиссии: отставка Шимона Переса и Биньямина Джибли, радикальная реформа министерства обороны.

Чтобы его успокоить, Шарет готов на любые уступки. 11 февраля без ведома начальника главного штаба он вызывает к себе Джибли. Рассказывает Нехемия Аргов:

«Премьер-министр сказал ему, что совершенно ясно, что Биньямин [Джибли] не совершал этих действий [в Египте] без соответствующего приказа, но что он должен был не допустить его выполнения, даже если бы приказ исходил от самого министра обороны, и что он соответственно был вынужден снять с себя обязанности начальника секретного отдела. Биньямин был поражен. Он пробормотал что-то невнятное, повторяя, что это несправедливо. Если его снимут с должности, он расскажет всем о причинах своего увольнения и не уйдет в отставку по собственному желанию. Премьер-министр вызвал начальника главного штабы Даяна… и сказал ему, что единственным условием, при котором Лавон согласен остаться на посту, является немедленная отставка Биньямина и Шимона Переса. Значит, Джибли должен уйти. Начальник генерального штаба говорит Шарету: «Пять евреев пришли к выводу, что должен уйти Лавон. Это Шарет, Дори, Ольшан, Саул Авигур и Бен-Гурион. Они признали, что имя Лавона связано с бедой. Но вместо того чтобы тихо смотать удочки, он требует невинных жертв. Как можно это оправдать? Если иного выхода нет и мы решаем, что Лавон остается, то это возможно только при одном условии: восстановить статус-кво везде. И никаких уступок Лавону. Не нравится — пусть уходит. Ни о каких уступках не может быть и речи. И если мне прикажут взять на себя решение об увольнении Биньямина [Джибли], то я приказу не подчинюсь».

Выслушав эту тираду, Шарет вынужден отступить: он отменяет свое приглашение Пересу явиться к нему в кабинет и решает ничего не предпринимать. Никого не заставят уйти в отставку. Теперь Лавон приперт к стене. 17 февраля он заявляет о своей решительной отставке. В этот день Бен-Гурион записывает в своем черном блокноте: