Бен Гурион

Но, по иронии судьбы, после путешествия по Советской России, а именно по возвращении в конце лета 1923 года из Москвы, где он представлял палестинских трудящихся на международной сельскохозяйственной выставке, пыл его заметно охладевает. Противоречивые чувства, которые он испытывал в течение всех трех месяцев пребывания в России, нашли свое отражение в письмах и дневниковых записях. Не оставшись равнодушным к царящим повсюду в стране голоду и нищете, он ищет ответы на самый главный для него вопрос: может ли Советский Союз помочь в разрешении проблем, которые стоят перед сионизмом в Палестине. Успех, которым пользуется на выставке павильон палестинских евреев, вдохновляет его на разработку грандиозных планов укрепления связей с родиной Великой пролетарской революции. Более того, он рассматривает вопрос об открытии в Москве филиала Банка трудящихся, принадлежащего «Гистадрут». Зная об отрицательном отношении Советов к сионизму, он по-прежнему убежден в возможности создания режима, основанного на еврейском национализме; признавая наличие в России скрытого антисемитизма, он искренне верит, что коммунистический режим является наилучшим гарантом безопасности евреев. По пути из Москвы в Палестину он записывает в дневник самые сокровенные мысли:

«Мы открыли для себя Россию. Россию, которая бьется в огне мятежей и революционной тирании; страну глубоких противоречий и конфликтов, которая призывает весь мир к гражданской войне только для того, чтобы дать власть пролетариату и лишить своих трудящихся всех человеческих, гражданских И классовых прав; которая провозглашает коммунизм и отмену частной собственности, раздавая землю и хозяйства крестьянам. [Перераспределение земель и собственности существовали в России в период новой экономической политики (нэп), разработанной Лениным в 1921–1922 годах — Прим. авт.]. Это страна ослепительного света и непроницаемой тьмы; самые благородные порывы к свободе и справедливости среди отвратительной и нищей действительности; страна революции и спекуляции, коммунизма и нэпа, святых страданий и коррупции, протеста и взяточничества, высоких идеалов и материальных вознаграждений, новых ценностей и древней тирании, культа труда и поклонения золоту… Велика и сильна потребность мятежа — благородного бунта против лживости, обмана и лицемерия старого трухлявого мира, который разрушается от собственных грехов — мошенничества, злобы и наживы… Огромные препоны стоят на пути нового мира и нового общества. Кто кого?».

Несмотря на грустные размышления, Бен-Гурион продолжает поклоняться гению Ленина. Ленин был единственным иностранным политическим деятелем — неевреем, которому он адресовал восторженные дифирамбы. Вот как он описывает в своем дневнике «пророка русской революции»: