Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

В период пребывания тори в оппозиции после 1852 г. происходили крупнейшие события: во внешней политике — Крымская война против России, а в Британской колониальной империи — общенародное восстание в Индии против английского колониального господства. Позицию официальной Англии в этих делах определяло правительство. Оппозиция и, следовательно, Дизраэли прямой ответственности за эти события не несли, но они не могли не занимать в большей или меньшей мере определенную позицию по этим проблемам.

«ЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ» В РОССИЙСКО-АНГЛИЙСКИХ ОТНОШЕНИЯХ

В июне 1987 г. в Лондоне происходила встреча советских и английских историков. Английскую группу возглавлял известный историк Г. Баркер, много делающий для взаимных связей историков двух стран. Выступая на встрече, Баркер заявил, что в XIX столетии в Европе не было войн, что Крымская война — это «частный случай» и что присущая людям агрессивность была направлена на другие континенты. Утверждение Баркера не частный случай для английской историографии. Так Дэвид Томсон писал в 1963 г., что XIX век после наполеоновских войн, «если исключить эпизод (выделено мной. — В. Т.) Крымской войны (1854–1856), был для Британии периодом мира». Такие заниженные оценки Крымской войны кажутся спорными, если учитывать ее размах, задействованные в ней силы, а также последствия для участников, и прежде всего России и Англии.

Возникновению войны предшествовала ее идеологическая и психологическая подготовка. Это делается всегда, когда замышляются крупные военные действия. Для Англии это особенно важно, учитывая ее демократические традиции и роль общественного мнения. Поэтому несколько успокоившиеся во второй половине 40-х годов русофобы в начале 50-х усилили свою пропаганду, и к 1853 г. она по накалу страстей превзошла уровень 1839–1840 гг.

Опять в ее основе лежал «восточный вопрос» — начавшийся в 1850 г. спор между Россией и Францией из-за святых мест в Иерусалиме, находившемся тогда во владениях Турции. В британском правительстве наиболее сильной фигурой был Пальмерстон, он же был и наиболее рьяным русофобом. Антирусская пропаганда быстро смыла положительные следы визита царя в Англию, и вскоре даже королева Виктория, как свидетельствует вышедшая недавно в свет ее биография, «была одержима глубокой ненавистью к России». Русофобия была особым явлением в английской общественной жизни, но время от времени фобия возникала и в отношении других стран. У. Черчилль в 1899 г. издал книгу «Речная война», в которой шла речь о войне Англии против Судана. Он делает следующее обобщение: «Есть много людей в Англии и, вероятно, в других местах, которые, кажется, не способны предпринять военные действия для достижения определенных политических целей, покуда не убедят себя в том, что их враг является исключительно и безнадежно подлым».

Здесь Черчилль отмечает важную черту любой враждебной другим странам и народам пропаганды. Те, кто ее ведут, в конце концов сами проникаются ее аргументами и начинают верить в концепцию, поначалу предназначавшуюся только для воздействия на общественное мнение. В результате происходит отход от реальности, что делает политику, проводимую такими министрами, весьма уязвимой.

Фобия — это всегда оскорбление другого народа, и, естественно, она встречает с его стороны соответствующую реакцию. Применение в Англии термина «русофобия» вызвало появление в российской печати и общественной жизни выражения «коварный Альбион». Известный поэт В. А. Жуковский, как и многие другие в России, был озабочен таким состоянием русско-английских отношений. Он считал, и в этом не ошибался, что с английской стороны главную вину несет Пальмерстон; его Жуковский именовал «злым гением нашего времени». Важно, что Жуковский не обвинял в русофобии весь английский народ: «Не обвиняю еще в этом всемирном преступлении всей благородной нации… Но на беду нашего века и к бесчестию английского народа, рулем ее корабля управляет рука, недостойная такой чести и власти».