Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

Карлейлю он писал, что потомки будут помнить имена лишь двух английских авторов из всех ныне живущих: «Одно имя принадлежит поэту, если не великому, то все же настоящему поэту (речь шла о Теннисоне. — В. Т.), а второе имя — Ваше». В письме же самому Теннисону Дизраэли отзывался о нем совсем по-другому: «Присвоение Вам наследственного почетного титула навсегда останется живой памятью высокой оценки Вашего гения Вашими соотечественниками». Ему хотелось польстить обоим адресатам.

Однако Теннисон отказался от титула, но просил дать его после его смерти сыну (через 9 лет поэт все же принял титул, но на этот раз уже от Гладстона). Карлейль назвал предложение Дизраэли в ответном письме (видимо, иронически) «великодушным и благородным, не имеющим в истории прецедентов в отношении правящих лиц к писателям». Но ему также оказались не нужны ни орден, ни пенсия. «Любые почетные титулы и награды не согласуются с бедным образом моей жизни», — писал Карлейль в ответном письме премьер-министру. Публично он многократно высказывался о Дизраэли в крайне оскорбительных и презрительных выражениях, называя его «самым худшим человеком, который когда-либо жил на белом свете».

Премьер-министр пытался проявить внимание и к другому писателю — Мэтью Арнольду, которого он называл «живым классиком нашего времени». Но и эта акция провалилась: писатель заявил, что он считает Дизраэли шарлатаном.

С подобными проявлениями ненависти Дизраэли сталкивался не раз, уже достигнув высшей власти. Его обвиняли в лицемерии и двоедушии, в эгоизме и циничной расчетливости, в беззастенчивом макиавеллизме, в безнравственности и беспринципности, возведенной в принцип. Далеко не всем нравилось, что на вершине власти находится человек, обладающий такими качествами; в представлении значительной части общества они затмевали его общепризнанную преданность консервативной доктрине и государственную мудрость.

Дизраэли являлся отцом так называемого демократического торизма, суть которого сводилась к политическим и социальным уступкам широким народным массам с целью налаживания с ними компромисса и привлечения их на сторону существующего строя, где реальное господство принадлежало буржуазии. Важнейшим элементом этой социальной стратегии была колониальная политика. Дизраэли понимал, что наличие колониальной империи — это основа для обеспечения преобладающего влияния Великобритании в международных делах, а также для смягчения социальных проблем внутри страны.

Потеряв колониальную империю в Северной Америке в связи с завоеванием независимости Соединенными Штатами (Канаду удалось сохранить), английские правящие круги с особым рвением принялись создавать ей замену в виде азиатской колониальной империи с центром в Индии. Параллельные линии этой политики шли на Ближний Восток и в Африку. Требовалось идеологическое, пропагандистское прикрытие агрессивного имперского курса, и в Лондоне его изобрели. Английская экспансия в Азии и на Ближнем Востоке выдавалась за совокупность оборонительных мер, осуществляемых для того, чтобы парировать планы России захватить Индию. Как это часто бывает с широко развернутой, назойливой пропагандой, ее жертвой становятся незаметно для себя те, кто ее организует. Так было и в данном случае, причем «русская угроза Индии» была настолько прочно внедрена в умы, что отголоски этого мифа слышатся и сегодня.

Между тем деятельность Дизраэли на посту премьер-министра подтверждает наличие в Лондоне долговременного стратегического замысла по созданию обширной колониальной империи путем расширения своих владений в Азии (опираясь на Индию) на запад, восток, север и юг. Только в свете этой стратегии могут быть правильно поняты конкретные акции Дизраэли, связанные с Индией.

И по психическому складу, и по политическим интересам Дизраэли был человеком восточного типа. Со времени своего давнего путешествия в Турцию и Палестину он непрестанно размышлял на тему «Англия и Восток». То, что этот регион должен стать ареной английской имперской политики, для него было делом, само собой разумеющимся. Он давно пришел к выводу, что краеугольным камнем этой политики должно стать британское господство в Индии. Уже в 1847 г. в романе «Танкред» Дизраэли вложил в уста одного из действующих лиц рассуждение о том, что королеве Англии следует перенести столицу своей империи из Лондона в Дели. Поэтому естественно, что, получив в свои руки полную и реальную власть, Дизраэли активно занялся Индией.

Начал он с того, что с присущим ему красноречием излагал свои мысли о значении Индии для Великобритании в Виндзорском замке, в этом «храме ветров», как он, не любивший холода и сквозняков, называл резиденцию королевы. Нарисованная премьер-министром перспектива была настолько заманчивой, что и Виктория, и наследник престола принц Уэльский сделались просто одержимы Индией. Наследник пожелал безотлагательно совершить поездку в Индию, чтобы укрепить и поднять там престиж английской короны. Его жена, принцесса Александра, заявила, что хочет поехать с ним.