Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

Поводом для выступления масс в Лондоне 24 июня 1855 г. послужило принятие двух законов: «пивного билля», запретившего открывать по воскресеньям какие-либо общественные увеселительные заведения кроме как от 6 до 10 часов вечера, и билля о запрещении воскресной торговли. Это были меры принуждения в отношении трудового народа. Законы были выгодны союзу «развратной, разлагающейся, жаждущей наслаждений аристократии с церковью». Союз основывался на «грязных расчетах на прибыль пивных магнатов и крупных торговцев-монополистов». Поскольку рабочие в Англии получали заработную плату вечером в субботу, то новый билль был направлен только против них. Первый билль лишал трудовых людей возможности провести выходной день в пабе, т. е. в пивной, за кружкой пива, отвлечься от житейских тягот. Отсюда и популярность пабов — этих клубов простых людей Англии.

Эти антирабочие законы вызвали такую массовую демонстрацию в Гайд-парке, какой Лондон не видел со дня смерти Георга IV. В Гайд-парке собралось около 200 тыс. человек. Чартисты Блай и Финлен выступили перед собравшимися. Финлен говорил: «Шесть дней в неделю нас угнетают, а парламент хочет отнять у нас крупицу свободы и в седьмой день». Это был справедливый протест народа против мер административного регулирования, которые обоснованно были восприняты как произвол и насилие, как оскорбление человеческого достоинства.

У английской знати существует свой обычай совершать прогулки в карете или верхом в Гайд-парке по дорожке, называемой Роттенроу. На этот раз столкнулись два потока; трудящиеся препятствовали прогулке, оскорбляли проезжавших, улюлюкали им вслед. Появление больших отрядов полицейских только ухудшило дело. Высокомерные лорды и леди были вынуждены выйти из экипажей и пройтись пешком. В то время как на лицах рабочих можно было прочесть выражение гнева, на лицах буржуа играла блаженная самодовольная улыбка.

Под конец возбуждение демонстрантов дошло до апогея. Присутствовавшие начали размахивать палками, угрожая каретам, и нескончаемый гул слился в единый возглас: «Негодяи!» Энергичные чартисты в течение этих трех часов обходили массы, раздавая листовки, на которых крупными буквами было начертано:

«РЕОРГАНИЗАЦИЯ ЧАРТИЗМА! Большое публичное собрание состоится в ближайший вторник, 26 июня, в помещении литературного и научного института… Собрание созывается для избрания депутатов на конференцию по реорганизации чартизма в столице». Так описал эту демонстрацию от начала до конца подробнейшим образом на следующий день живший в то время в Лондоне К. Маркс. Это свидетельство очевидца, глубоко понимавшего обстановку и живо рисующего происшедшее.

В конце концов движение чартистов сошло на нет. На смену ему пришли другие формы борьбы. Английский историк Д. Томсон замечает на этот счет: «В период чартизма угроза насилия, а временами и само насилие часто имели место. Но правящие круги проявили огромный такт, ловкость и искусство государственного управления большие, чем во многих европейских странах, с тем чтобы избежать революции». И он прав. Рабочий класс Англии годами страстно боролся, прибегая даже к насилию, за «Народную хартию». Он потерпел поражение, но борьба произвела такое впечатление на победившую буржуазию, что с тех пор она бывала очень довольна уже тем, что ценою все новых и новых уступок ухитрялась предотвратить социальный взрыв.

Английские правящие круги приобрели на протяжении многих десятилетий огромный опыт и умение управлять своими трудящимися. Они использовали в этих целях и чередующиеся раз в десятилетие периоды экономического оживления, и годы экономических кризисов, и узаконенные в 1824 г. тред-юнионы, многие лидеры которых склонны были решать споры с предпринимателями компромиссами, а не революционными мерами, и, наконец, развернувшуюся в XIX в. массовую эмиграцию в Америку, Австралию, в другие районы, уводившую за пределы страны сотни тысяч безработных и по-боевому настроенных рабочих. Государство проводило, пусть с некоторым запозданием и под давлением, социальные реформы, содействовавшие сохранению социального мира. Справедливость выдвигавшихся в свое время чартистами шести основных требований история подтвердила тем, что правящие круги страны постепенно, к 1918 г., были вынуждены в законодательном порядке принять пять из них. Исключение составило лишь требование ежегодного избрания парламента. Но как показывает опыт, и другие страны не пошли по пути создания таких краткосрочных парламентов.