Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

Оппозиция со стороны консерваторов в обеих палатах была вялой, неэффективной. Правительство Рассела не испытывало серьезных неудобств. В 1855 г. Гладстон писал в «Квотерли ревью»: «Правительство лорда Джона Рассела вообще едва ли встречается с оппозицией. Время от времени консерваторы во главе с лордом Бентинком и Дизраэли собираются и договариваются, как голосовать по вопросам, касающимся протекционизма. Но не существует организованного штаба политических деятелей, наблюдающего ревнивым оком за положением дел и регулярно критикующего действия правительства, когда подворачивается случай применительно к каждому из его подразделений». Протекционисты выступали против отмены Навигационных актов, что вытекало из их отношения к свободе торговли. Стэнли считал, что «нет никаких общественных оснований для активной оппозиции правительству». Почему? Во-первых, партия была расколота и не смогла бы создать устойчивое правительство, свергнув кабинет вигов; во-вторых, вероятно, все больше и больше вызревали в ее рядах сомнения, что протекционизм — действительно лучшая экономическая политика для страны. Бентинк ворчал в адрес Стэнли, что в палате лордов процветает «прямой пилизм».

Лидерство Бентинка в палате общин закончилось в 1847 г., когда он подорвался на религиозном вопросе. На выборах 1847 года в пятый или шестой раз прошел в парламент от лондонского Сити известный банкир Лайонел Ротшильд. Ранее он не занимал свое место в парламенте, так как не мог употребить в присяге слова «по истинной христианской вере». Теперь в палату общин был внесен билль, предусматривающий случаи вроде ротшильдовского — измененный текст присяги без этих слов. Проблема была сложнее, чем данный конкретный случай, ибо длительная борьба шла также относительно взаимоотношений между протестантами и католиками. Бентинк всегда выступал за «еврейскую эмансипацию», поэтому Стэнли посоветовал ему при голосовании соответствующего билля проголосовать тихонько «за» и не раздражать рьяных протестантов. Но Бентинк был упрям, не гибок. И когда в декабре 1847 г. началось обсуждение соответствующего билля, он энергично выступил в его поддержку, «против религиозного фанатизма». Произошло то, чего опасался Стэнли. Билль был принят палатой общин,[4] но выступление Бентинка привело к его уходу с поста лидера партии в палате общин. Некто У. Бересфорд прислал ему от имени недовольных консерваторов письмо, в котором сообщал, что он «более не пользуется доверием партии». Бентинк был возмущен тем, как протестанты набросились на него, и тут же заявил, что уходит в отставку. Его не стали уговаривать остаться, так как он был ко всему прочему и человеком, мешавшим воссоединению расколотой партии.

Для Бентинка это было большим ударом. Он к своим обязанностям лидера протекционистов-консерваторов относился очень серьезно. Чтобы иметь возможность целиком отдаться политической деятельности, он порвал с ипподромами и распродал свои конюшни призовых лошадей, так и не сумев завоевать приз Дерби. Ни сам Бентинк, ни его друзья сразу не осознали той жертвы, на которую он пошел. Это определилось в мае 1848 г., когда приз Дерби взяла лошадь Сарплис, ранее находившаяся в конюшнях Бентинка и проданная им вместе с другими.

Скачки Дерби проводятся ежегодно на ипподроме Эпсом, близ Лондона; на них собирается высший свет, включая королевскую семью. На следующий день после этого несчастного Дерби Дизраэли нашел Бентинка в библиотеке палаты общин. Он стоял у книжных полок с каким-то томиком в руке и был крайне удручен. Дизраэли пытался утешить друга, но тот отвечал каким-то рычанием. В ответ на успокаивающие слова Дизраэли Бентинк наконец со стоном произнес: «Вы не знаете, что такое Дерби». Дизраэли ответил: «Нет, я знаю, это голубая лента скачек». «Да, — повторил Бентинк, — это голубая лента скачек. Всю свою жизнь я добивался ее, и во имя чего я принес ее в жертву!» Последнее явно относилось к политике.

Найти замену Бентинку оказалось намного труднее, чем убрать его. Опять поначалу кандидатура Дизраэли даже не рассматривалась. Причины были все те же: происхождение, занятия литературой, «безземельное положение», а также манера поведения в парламенте. Но постепенно стало обнаруживаться, что все старые, выглядевшие безупречными ведущие фигуры консервативной партии не подходят на роль ее постоянного лидера. Шансы Дизраэли возрастали. Выход из игры Бентинка привел к тому, что его активные сторонники перешли на сторону Дизраэли и стали усердными адвокатами. В этих условиях формировалась позиция Стэнли, слово которого было решающим. Он сдержанно и настороженно относился к Дизраэли, многое в нем не импонировало Стэнли, но он был мудрым политиком и понимал, что в сложившейся сложной ситуации способности Дизраэли надлежит использовать в интересах партии. Однако наличие недоброжелателей у Дизраэли очень усложняло эту проблему.