Бенджамин Дизраэли

На самом деле это краткое пребывание на посту премьер-министра могло бы показаться Дизраэли достойным завершением его карьеры политика. Писатель в нем, без сомнения, оценил бы симметрию: путь от «Вивиана Грея» до Даунинг-стрит[84] выглядел траекторией, достойной романа. Возглавив в шестьдесят четыре года партию, которая не побеждала на выборах чуть ли не тридцать лет, Дизраэли мог бы усомниться, что еще раз доползет до верхушки этого скользкого столба. Возможно, именно поэтому, оставив кресло главы кабинета, он сразу же начал писать новый роман — первый после «Танкреда», написанного двадцать лет назад.

Теперь, когда будущее стало неопределенным, не сулившим политической власти, сочинительство было способом заработать деньги, заполнить время. И, что еще важнее, найти себя в дальнейшей жизни, показать, что он не утратил достоинств, которыми обладал, когда политическая власть была для него не более чем мечтой. Дизраэли хотел доказать, что он не просто политик, а человек, наделенный воображением, и его политическую карьеру можно рассматривать как еще более значительное творческое достижение, чем любая из его книг. То обстоятельство, что, сочиняя роман, он рисковал своей с великим трудом завоеванной репутацией, отнюдь не сдерживало Дизраэли, а, напротив, подстегивало. «Его благоразумные друзья полагают, что он совершает ошибку, а враги надеются, что сочинительство приведет его к краху», — заметил один из политиков, но Дизраэли продолжал писать.

«Лотарио», изданный в 1870 году, Дизраэли сочинял без той осторожности, которая обычно отличает профессиональных политиков. Этот роман, на свой манер столь же причудливый и дерзкий, как «Танкред», предлагает читателю вызывающе оригинальную трактовку главных проблем европейской политики. Герой «Лотарио» — очередной дизраэлевский наивный юноша знатного рода. Когда мы впервые встречаемся с ним, Лотарио, осиротевший сын богатых родителей, еще учится в Оксфорде. Но становление его политических взглядов — а оно и составляет содержание произведения — прочитывается как пародия на политическое воспитание Конингсби или Эгремонта. Те, по крайней мере, горячо стремились к знаниям, в то время как Лотарио остается самодовольным невежественным педантом. Когда ему советуют войти в общество, чтобы обрести «знания о мире», он отвечает: «Что до этого, то я составил твердое мнение по всем вопросам, и уж точно — по всем важным вопросам. Скажу больше, мнение это уже не изменить».

Эта уверенность, впрочем, скоро пошатнулась, когда Лотарио становится призом в социальной и интеллектуальной игре по перетягиванию каната. С одной стороны участником игры выступает католическая церковь в лице опытного и коварного кардинала Грандисона (злой портрет кардинала Маннинга[85], главы католиков Англии). Устроив переход Лотарио в католичество, решает Грандисон, он сможет добиться громкого успеха и с этой целью заманивает молодого человека в цепкие объятия богатого католического семейства с красивой и набожной дочерью. Лотарио уже готов стать католиком, но тут он встречает загадочную девушку Теодору и влюбляется в нее. Вскоре он узнает, что Теодора возглавляет тайное общество атеистов-республиканцев, цель которого — изгнать Папу из Рима. Лотарио следует за своей новой возлюбленной в Италию и идет на Рим в рядах революционной армии Гарибальди. В бою он от удара теряет сознание. Придя в себя, Лотарио узнает, что его спасли католики, которые распространили слух, будто он воевал на стороне Папы и был спасен от смерти явлением Девы Марии.

Как показывает даже это краткое изложение, сюжет «Лотарио» одновременно и глуповат, и политически смел. Язвительный ум Дизраэли, неизменно оживлявший его сочинения, на этот раз избирает мишенью католическую церковь, и роман не скупится на демонстрацию религиозной фальши. Однако при этом автор искренне убежден, что борьба между католической церковью и революционными «тайными обществами» — это реальная движущая сила современной политики. «В конце концов, — говорит один из персонажей, — церковь противостоит тайным обществам. Это единственные две силы в Европе, и они переживут королей, императоров и парламенты».

В 1870 году это могло звучать экстравагантно, но история докажет несомненную правоту такого утверждения. Через пятьдесят лет царь и кайзер уйдут в небытие, а церковь и коммунисты сохранятся. Тем не менее собственное отношение к этой борьбе Дизраэли так и не раскрыл до конца. Как консерватор он, естественно, принимает сторону церкви, которая представляет традицию и иерархическое устройство общества и противостоит таким организациям, как карбонарии, сражающиеся за республиканский строй и национальное освобождение. Грандисон защищает идею теократии примерно в тех же выражениях, какие Дизраэли уже использовал в «Танкреде»: «Политическая свобода может существовать только тогда, когда она опирается на божественную волю; иначе это в лучшем случае всего лишь обманчивая иллюзия вольности, неизбежно приводящая к анархии».