Бенджамин Франклин. Биография

Франклин действительно часто говорил, что плохого мира или хорошей войны не существует, и повторял это десяткам друзей после окончания революции. Иногда это утверждение использовалось как антивоенный лозунг и цитировалось, чтобы представить Франклина одним из самых выдающихся пацифистов в истории. Но здесь все не так просто. На протяжении жизни Франклин неоднократно поддерживал войны, когда считал их оправданными; он помогал формировать народное ополчение в Филадельфии и занимался сбором средств для военных действий против французов и индейцев. Хотя первоначально и прилагал усилия для недопущения революции, он стал ее прочным приверженцем после того, как решил, что независимость Америки неизбежна. Слова из письма адресованы как Хартли, так и истории. Он хотел объяснить, почему не был выбран в качестве представителя для ведения переговоров о мире. Возможно, еще более интригующим казалось его желание дать своим британским друзьям знать, что если бы переговоры начались, то он мог бы обеспечить для них лучший канал, чем Адамс[501].

В то же время Франклин был горячо предан союзу с Францией, сильнее, чем большинство его американских коллег. Это стало причиной серьезной публичной размолвки с Адамсом, произошедшей после его возвращения во Францию в начале 1780 года. В прежние годы напряженность между ними основывалась в большей мере на различиях в характере и стиле, но теперь была вызвана фундаментальными политическими разногласиями по поводу того, должна ли Америка проявлять к Франции благодарность, лояльность и преданность.

В первые дни революции оба разделяли взгляды, основанные на концепциях своего рода изоляционизма или исключительности Америки. С тех пор эти взгляды проходили красной нитью через всю американскую историю: Соединенные Штаты никогда не должны выступать в роли просителя в поисках поддержки со стороны других стран и обязаны проявлять осторожность при вступлении в запутанные международные альянсы. Даже после начала своего романа с Францией в 1777 году Франклин вновь заявил о приверженности этому принципу: «Я никогда не менял своего мнения, высказанного в Конгрессе: новорожденное государство должно сохранять чистоту и не напрашиваться в союзники к другим государствам», — уверял он Артура Ли. Во время переговоров о заключении союза с Францией он успешно сопротивлялся попыткам добиться от него уступок в предоставлении монополии в торговле с Америкой.

Однако после подписания договора с Францией в 1778 году Франклин стал прочным приверженцем демонстрации благодарности и лояльности этой стране. По словам историка дипломатии Джеральда Стоуржа, он «превозносил великодушие и щедрость Франции в терминах, которые временами выглядели почти смешными». Верность Америки Франции, на взгляд Франклина, основывалась как на идеализме, так и на реализме, и он описывал ее скорее в терминах морали, чем холодных расчетов коммерческих выгод и европейского баланса власти. «Это действительно великодушная нация, любящая славу и защищавшая угнетенных, — так отзывался он о Франции в своем письме Конгрессу. — Сказать им, что их коммерция выиграет в результате наших успехов и что в их интересах помочь нам, по-видимому, то же самое, что сказать „помогите нам, и мы не будем обязаны вам“. Такой неблагоразумный и неподходящий язык использовался иногда некоторыми из наших граждан и не приносил хороших результатов»[502].

В то же время Адамс был гораздо более трезвым реалистом. Он чувствовал, что Франция поддерживает Америку, руководствуясь национальными интересами — ослабить Британию и установить новые выгодные торговые отношения, — и ни одна сторона не должна высказывать другой какую-либо моральную благодарность.

Франция, как предсказывал Адамс, будет помогать Америке только до определенного момента; ей нужно, чтобы новая нация порвала с Британией, но не стала настолько сильной, чтобы не нуждаться в поддержке Франции. Адамс полагал, что Франклин проявлял слишком много раболепства перед двором, и после своего возвращения в 1780 году он усиленно продвигал свою точку зрения. «Мы должны быть осторожными, — писал Адамс Конгрессу в апреле, — в отношении того, как мы превозносим наши представления и приукрашиваем наши утверждения о щедрости и великодушии любой из держав».

Неудивительно, что Вержен хотел иметь дело только с Франклином и в конце июля 1780 года направил Адамсу довольно резкое письмо, посвященное самым разным темам — от ревальвации американской валюты и до развертывания сил французского военного флота, — которые он счел уместным затронуть в этом язвительном послании, являвшемся одновременно и дипломатическим, и недипломатическим. От имени двора Людовика XVI он заявил: «Король не испытывает потребности в удовлетворении ваших настойчивых просьб обратить его внимание на интересы Соединенных Штатов». Другими словами, Франция больше не желала иметь дело с Адамсом[503].