Бенгардийская история

Вырвавшись из объятий отца, Ананд осторожно наклонился над Рашми – в ней ещё теплилась жизнь!

– Рашми?

Стража с волнением переговаривалась: «Она жива!», «Прекрасная маленькая тигрица жива!»

– Та бенгардийка, которую я просил придти сюда, она пришла? Она здесь? – заторопился король, оглядывая стражу.

Один из воинов вышел из столпы к королю, быстро поклонился и сказал:

– Простите, мой король. Но она отказалась.

Король удручённо покачал головой.

– Она? Кто это «она»? – спрашивал у короля Ананд, но тот его будто не слышал.

– Рашми лишилась сил, она отравлена светом. Кто-нибудь из вас, мой преданный народ, искренне и всем сердцем решится забрать себе болезнь бенгардийки Рашми? – строго спросил у своих подданных король, обведя их взглядом. Но подданные лишь опустили глаза. – Только так её ещё можно спасти.

– Может быть, я попробую? – выступил вперёд Акил, помятый и перепачканный в белом звёздном молочке.

– Вечно ты хочешь быть самым сильным! – фыркнул Фар, тоже весь белый с головы до пят. – Признайся, у тебя сейчас одно на уме – как бы одним взглядом звёзды с неба сшибать, прав я или не прав?

– Братья! Не надо! Я! Я возьму болезнь Рашми! – воскликнул Ананд, с мольбой посмотрев на Акила и Фара. Те лишь пожали плечами: как хочешь.

Свет исправил уродство Акила, которое, в общем-то, никто уродством не считал, да и не было оно уродством: загнутый, как краешек страницы у книги, кончик левого уха, сросшийся с ухом от рождения, развернулся, и левое ухо теперь ничем не отличалось от правого. Пока же Акил не знал об этой перемене в себе, радость ещё поджидала его в отражении зеркала, но он даже не замечал, что смотрит на Ананда по-другому – как на равного себе, а может быть, и как на того, кто стал выше, сильнее и храбрее его. Конечно, одного ухо было мало, чтобы Акил открыто признался в этом Ананду, но взгляда – взгляда было вполне достаточно.

Прабхакар хотел было возразить сыну, остановить его, но не стал: он догадывался, как Ананду дорога эта маленькая прекрасная тигрица, и что это был не сиюминутное желание, и что уговоры тут бесполезны.

– Ананд, ты понимаешь, что если у тебя получится взять болезнь… – начал король, но Ананд уже ничего не слышал.

– Рашми! Я готов забрать себе твою световую болезнь! Я всем сердцем и душой желаю, чтобы ты снова могла видеть!.. Только скажи, скажи словечко… А если не скажешь… Я всё сделаю! Потому что если любишь, никогда не сделаешь больно. А я люблю тебя…

Рашми открыла глаза и увидела: по щеке Ананда сползала золотая слеза.

– Мы победили… победили артифекса? – ещё слабым, но живым голоском спросила Рашми.

– Артифекса? – крякнул Савитар. – Никакого артифекса вы не побеждали. Иначе бы нашего мира уже не было. Да простит вам эти слова Белая Мать-тигрица… Вы одолели фамильяра, который вообразил себя артифексом, ряженого ярмарочного шута, только и всего. Я должен был догадаться, что здесь что-то нечисто, когда обнаружил, что кто-то рылся в моей личной библиотеке. Наверное, оттуда ваш ряженый шут и прознал о том, как стать артифексом и какой мощью обладает копьё. К счастью, ему не хватило ума понять, что делается это немного иначе и чуточку сложнее. Но, как я понимаю, вы оба ответственны за его создание, что значит, в нём была частица света от тебя, Рашми. А с ней он уже был сильнее всех нас. Но свет побеждает только свет.

– Какие-то искорки защищали меня, когда Рашми сняла повязку – что это было? – спросил Ананд, держа глаза плотно закрытыми.

– Не какие-то искорки, – скривился Савитар, – а души тех бенгардийцев, которых нет с нами. Тех бенгардийцев, которым снятся добрые сны в колыбели Вселенной. Мы призвали их к вам на помощь древним сложным обрядом.

Ананд вспомнил маму с нежной тоской и благодарностью: «Значит, моя мама тоже была здесь. И помогала мне».

– Меня теперь прогонят из Бенгардии, да? – жалобно пискнул он.

– К сожалению, нет, – буркнул Савитар. – Ты себя уже сам достаточно наказал.

– Савитар!.. – оборвал его король. – Кража копья артифекса из королевской сокровищницы, создание несовершеннолетним живого разумного существа – безусловно, страшные преступления. Но в Бенгардии существует закон: тому, кто забёрет себе световую болезнь, прощается любое преступление, если не пострадала ни одна живая душа. Надеюсь, вы усвоили урок. На мне ведь тоже лежит вина. И наш настоящий артифекс – Белая мать-тигрица – ещё воздаст мне по заслугам за мою недальновидность. И за моё малодушие. Порой страх ослепляет сильнее солнца. Я должен попросить прощения у всех вас, у всего народа Бенгардии. И лично у тебя, Рашми… И у тебя тоже, Ананд.

И король поклонился перед своим народом. А народ, в свой черёд, склонился перед королём. И ниже всех кланялся тигрёнок Ананд.

Эпилог

Тигр вёл тигрёнка по нагретой солнцем земле. Море было миролюбиво говорливо. От легчайшего ветерка кивал, шебурша, ковыль.

– Алатар, незачем меня провожать! – весело смеялся Ананд. – Я хорошо помню дорогу. А на берегу меня ждёт Рашми.

– Тебе неприятна моя компания? – очаровательно рассмеялся бенгардийский принц.