Бенкендорф. Сиятельный жандарм

Врал ли Находкин — не удалось выяснить, да и противно было заниматься выискиванием совершенных подлостей. Попадались птицы и покрупнее городского головы, хотя они состояли у него будто бы в подчинении. Некто Бородин получил важный пост — руководил размещением неприятельских войск. Купецкий сын Николай Крок отвечал за спокойствие и правосудие, безвестному Стельцеру поручили полицию, Иван Гаврилович Поздняков — мужчина видный — в три обхвата — обеспечивал провиантскую часть. И не стоит думать, что эти люди были подставными фигурами и от них ничего не зависело. Наоборот, они способствовали борьбе с пожарами и до самого бегства Наполеона в тяжелых условиях оккупации, которая приняла характер открытого и поощряемого мародерства, — сам император использовал в быту отнюдь не трофеи, а предметы и вещи, экспроприированные в сохранившихся от огня помещениях, — так вот эти люди помогали Мортье, и если бы не они, то Великая армия, вероятно, начала бы отступление и раньше. Факт стал очевиден для Бенкендорфа после первых же допросов.

Особый интерес для Бенкендорфа представила беседа с двумя купцами второй гильдии: Василием Федоровичем Коняевым и Иваном Петровичем Исаевым, которые распоряжались очисткой дорог и починкой мостов. Бенкендорф воспользовался их советами и вместе с тем подивился низости человеческих душ. Коняев и Исаев много сделали для того, чтобы открыть путь французам и союзникам для более или менее благополучного выхода из Москвы. Переправы через реки поддерживались в хорошем состоянии. Как местные жители, они знали все броды и удобные места для наведения мостов. Третьегильдийский торговый человечишка Алексей Михайлович Прево занимался освещением улиц и захоронением трупов людей и лошадей. Наполеон и Мортье однажды лично проверяли его работу и остались довольны. Между прочим, французы выделяли немалые средства на благоустройство города после пожара, так что русская администрация действовала не за спасибо.

Однако после подробных бесед Бенкендорф потерял интерес к тогдашним коллаборационистам. Он отметил лишь одну общую черту. Дворяне среди них совершенно отсутствовали. Единственный — Бестужев-Рюмин, впоследствии бесследно исчезнувший, вертелся постоянно в приемной Мортье и подавал чуть ли не ежедневно всякие проекты. Бенкендорф через Чигиринова попытался его разыскать, но безуспешно. Вероятно, изменник убежал с французами и при отступлении погиб. Жалобы наполеоновских служащих напоминали одна другую. Вину они признавали, падали в ноги, каялись и молили о снисхождении, обвиняя во всем Мортье, будто он их притащил в Кремль и каждому насильно всучил назначение. Однако не все, с кем говорил Мортье, согласились выполнять поручения. Кое-кто искал контакта с французами в надежде получить финансовые льготы, наладить связи с европейскими коммерческими фирмами и — вдруг повезет! — выйти при случае на богатые рынки за пределами России. Мечты в первую же неделю рухнули. Пожары и грабежи уничтожили огромные состояния и склады с товарами.

Бенкендорф после обозрения дел всех арестованных собрал их вместе и сухо отчеканил:

— Стыдитесь, господа! Учтите, что только чистосердечное признание и раскаяние облегчат вашу участь.

Находкин, Стельцер, Крок и Прево пытались какими-то выдумками заслужить расположение и получить надежду на освобождение, но Бенкендорф дал следствию законный ход, предоставив решение комиссии, образованной при полицеймейстере. Толпа москвичей, сопровождавшая арестованных, идущих в острог, строго осуждала пособников врага, но не призывала к самосуду, а высказывала надежду на справедливое разбирательство. Виновные шли понурив головы, бледные от страха, пряча глаза, не желая встречаться взглядами с теми, кто остался верен государю и отчизне.

Однажды вечерам, объезжая посты в сопровождении Шаховского, Сурикова и наряда драгун, Бенкендорф вдруг услышал женский возглас:

— Господин офицер, господин офицер, спасите!

Между разрушенными домами, в переулке, металась женская фигура, за которой гнались двое мужчин, обряженных в длинные шинели. Бенкендорф пришпорил коня, и разбойники, завидев кавалеристов, свернули на пожарища, где ловчее было скрыться. Драгуны спешились и начали стрелять, впрочем, не надеясь поразить цель.

Бенкендорф подъехал к женщине и совершенно неожиданно узнал в ней Аннет Дювивье, танцовщицу из французской труппы в Петербурге, которую знавал в лучшие времена.

— Аннет, что вы здесь делаете?! — вскричал Шаховской, подлетая к Бенкендорфу и балерине. — Отчего вы одна и без всякой помощи? Как вы очутились в Москве?

Аннет, довольно крупная для балерины девица, упала без чувств на руки спасителей. Позднее все выяснилось. Аннет отправилась за доктором, чтобы пригласить к подруге, у которой начались родовые схватки. Ей надо было пересечь Тверской бульвар, и тут она заметила, что ее догоняют двое мужчин. Аннет кинулась назад, надеясь укрыться в доме, из которого вышла, но было уже поздно. Аннет крикнула, но никто из редких прохожих не пришел на помощь.