Бенкендорф. Сиятельный жандарм

Бенкендорф поехал во дворец. Он должен был дежурить седьмого и боялся, что не сумеет добраться до Зимнего. Он видел, как вода в реке поднялась и начала заливать набережную. Течение Невы внезапно остановилось, что произвело на Бенкендорфа чрезвычайное впечатление. Какой силой нужно обладать, чтобы задержать движение мощных невских струй, которые не изменяли направления тысячелетиями. Порывы ветра опрокидывали людей на землю. Но самое страшное обрушилось на город ночью. Дикие порывы ветра теперь задули с юго-восточной стороны. Крыши домов содрогались. Казалось, что в стекла домов кто-то стучит кулаком.

Флигель-адъютант Германн доложил, что в каналах поднимается вода. Она выплескивалась на тротуар, и перемещение по тротуарам и мостовым прекратилось. Однако к утру народ, преодолевая возмущенную воду, высыпал на улицы и двинулся к берегам Невы, любопытствуя и ужасаясь.

Государь вышел на балкон в сопровождении Бенкендорфа и генерал-губернатора Милорадовича и долго смотрел вдаль, будто желая предугадать судьбу. Волны с шумом разбивались о гранит, вздымая к небу мириады тяжелых брызг. С высоты открывался вид на бесконечное пространство, которое правильнее было бы назвать пучиной.

— Ваше величество, — обратился к императору Бенкендорф, — позвольте накинуть вам на плечи шинель.

Император ничего не ответил И обратился к Милорадовичу:

— Голубчик, поезжай к себе и постарайся выслать солдат гарнизона в наиболее опасные места. Начни с Васильевского… Пусть патрули дежурят на проспектах и линиях, предупреждая и помогая всем нуждающимся. Удали все живое из подвалов и первых этажей. Лодки и катера спусти на воду и вооружи кого можно баграми. Я полагаю, что обломки начнут разбивать окна, что причинит ужасный беспорядок и станет причиной гибели многих. Огражденные стенами, они не смогут вырваться наружу.

Голубые поблекшие глаза императора наполнились слезами.

— Я буду молиться за тебя, мой друг. Не оставляй меня в неведении и, как только сможешь, пришли весть.

Мелкие брызги образовывали над мятущейся пучиной туманное облако. Громадные волны венчала белая кружевная пена. Она украшала их, делала величественными, царственными и злыми. Набережная опустела. Любопытные толпы разбрелись. Люди, шли медленно, преодолевая упругие, тяжелые волны. Откуда ни возьмись появились доски, бревна, куски фанеры, разбитые рамы окон, бочки. Все это неслось и исчезало в пучине. Вода все прибывала и прибывала. Было видно, как вдалеке кто-то проваливался вниз и скрывался под водой. Император послал двух флигель-адъютантов поднять гвардейский экипаж, посадить в барки и катера и отправить на спасение утопающих, которые из проносящихся и пляшущих среди огромных валов лодок и утлых рыбацких суденышек молили о помощи. Разъяренные волны покрыли Дворцовую площадь.

Император и Бенкендорф молча смотрели на свирепую стихию. Вода на площади и в Неве сровнялась и устремлялась по Невскому проспекту в недра города, сметая все на своем пути. Зрелище было ужасным. Император круто повернулся и вышел наружу. Бенкендорф не отставал от него. Казалось, император готов был броситься в волны. Его катер стоял у Дворцовой площади. Это мощное судно С отлично вышколенной командой, которая прилагала страшные усилия, чтобы удержать катер на месте. Ими командовал молодой мичман Петр Беляев, недавно вернувшийся на линейном корабле «Эмгейтен» из Ростока. Его старший брат Александр Беляев, тоже мичман, совершал героическое плавание год назад на фрегате «Проворный» к Исландии и в Англию, а недавно возвратился из Гибралтара, побывав перед тем во Франции. Оба мичмана были решительными и молодыми людьми.

Вода достигала пятой или шестой ступени на каменной лестнице дворца. Бенкендорф настаивал, чтобы император вернулся. Но тот стоял неподвижно, следя таким же неподвижным взором за проносящимися мимо суденышками, которым не мог помочь. Но вот, сильно кренясь и странно приплясывая на месте, возникла перед ними сенная барка, на которой у борта сгрудилось несколько женщин и детей. Их мольбы о помощи доносились сквозь шум стихии.

— Бенкендорф, — обратился к нему государь, — я не могу это видеть, и я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью. Но попробуй что-нибудь сделать для этих несчастных.

Все, что было на поверхности Невы, неслось вверх против течения. Плыть вниз по течению не удавалось и крупным суднам. Бенкендорф сказал Беляеву:

— Следуй за мной и не отставай.

Он спустился со ступенек и погрузился в воду выше пояса. Холод обжег тело. Сначала он попытался идти, но потом поплыл, оглядываясь на Беляева. С катера в рупор что-то кричал младший брат. Старший сел на казачью лошадь, которая стояла внизу, и хотел было с ее помощью добраться до катера, но вскоре пришлось бросить затею и отправиться за Бенкендорфом вплавь. Лошадь — умное животное — возвратилась назад. В этот момент и барку, и катер, и двух пловцов накрыла громадная волна. Когда она опала, Бенкендорф и Беляев каким-то чудом оказались на палубе катера.

За строкой «Медного всадника»