Бентли для королевы

Натали, конечно, забыла обо всех уроках Эстер. Она была просто самой собой. Она не доставляла удовольствие от секса, а сама впервые получала его. Впрочем, Учитель тоже испытал удовольствие. Он почувствовал, что был именно с ученицей. Именно так должна была вести себя неискушенная девочка. Заплатил он Натали в три раза больше.

Когда Лола пришла за своим гонораром, то удивленно спросила:

– Ты была еще два раза? Когда? Я хорошо знаю расценки Учителя.

– Нет. Я же сама вызовы не принимаю. – Держа в руках деньги, Натали недоуменно смотрела то на них, то на высоченную Лолу. – Он мне заплатил за один раз.

– Прекрасно! Теперь ходить к нему будешь только ты. Приятно удивлена твоей честностью. Завтра пойдешь к Усатому. Предупреждаю сразу – он толстый и противный. Оденься ярко и так же ярко накрасься. Щеки подрумянь, а то ты бледная. Юбочка покороче, рот самой красной помадой, бюстгальтер под футболку не надевай. И должна быть не в шубе, а в курточке подешевле, ты в школу в такой ходишь. Будь готова к одиннадцати утра.

Действительно, Усатый оказался мужиком неприятным. Он почти изнасиловал девушку, заставляя принимать весьма неудобные позы.

Не желая травмировать себя, Наташа поняла, что нужно расслабиться, тогда не будет так противно. Она, глядя в глаза своего мучителя, потребовала:

– Водки. Стакан и, если есть, свечи. Они меня возбуждают.

Мужчина удивился, но подчинился.

– Водка в холодильнике, принеси. А я пока достану свечи, оставались с Нового года.

При зажженных свечах «процесс» пошел гораздо активнее, и Усатый был доволен сверх меры. Денег дал ровно по таксе, но подарил золотое кольцо.

Глава 13 Воспоминание шестое

– Любовница всегда должна быть лучше, чем жена, – говорила Эстер, полируя ногти. – А в идеале полной противоположностью жене. Как день и ночь. Это и привязывает к тебе мужчину. Никогда не проси о разводе! Не влюбляйся – это работа! Любовь в нашем ремесле приведет к несчастью. Запомни это.

Сидя за общим столом, Наташа слушала наставницу и зашивала разъехавшийся по шву старый бюстгальтер. Бюстгальтеры Эстер были ей малы, а Нюрины и Юлины – велики.

Уроки хорошего воспитания продолжались от подъема до отбоя. Юля с Нюрой тоже стали по-другому есть, причесываться и умываться.

Однажды в камере появилась очередная подследственная, которую обвинили в нанесении тяжких телесных повреждений своему начальнику.

Директор ателье, Урвас, где трудилась закройщицей Далила, относился к своим подчиненным, как петух к курам в курятнике. Решив осчастливить Далилу, он получил неожиданный отпор. Через неделю он попробовал еще раз и опять не добился «любви». В третий раз Далила огрела его металлической раскройной линейкой, из-за чего получилось «рассечение волосяного покрова первой четверти головы, а также надбровной дуги с правой стороны лицевой части». Урвас заверещал недорезанной свиньей и залился кровью.

– Лет пять или десять дадут, – не сомневалась Далила. – У него такие связи, он меня засудит.

– «Страшнее кошки зверя нет», – процитировала Эсти. – Гад он, твой начальник, раскудахтался не по делу. Садись, пиши заявление о перманентных домогательствах. – Далила плюхнулась на лавочку и оказалась в центре стола. Эстер сделала плавный жест. – Садись сбоку, а здесь мы сейчас будем обедать.

Далила пересела на край стола, перед ней положили чистый лист бумаги и ручку. Она так и просидела над чистым листом, наблюдая сервировку стола.

Около жестяной миски Наташи поставили четыре столовых прибора. Бокалы перед миской заменяли кружки.

– Обедаем как обычно, – заявила Эстер. – Начинаем с салатов, затем бульон, после второе блюдо и десерт. – Оглянувшись, она недовольно ткнула в пустую алюминиевую миску Наташи, стоящую перед тарелкой. – Нюра, где сухое вино?

– Ой, забыла. – Схватив миску, Нюрка метнулась к умывальнику, набрала воды и поставила обратно.

Тем временем Юля нарезала колбасу, хлеб, репчатый лук, вскрыла банку тушенки и соорудила на общем «блюде», сделанном из расплющенной миски, ресторанную закуску.

В двери камеры загремел «кормильник», открылось окошко, и зычный голос дежурной заорал: «Принимай харчи, институтки-проститутки!» В окошке показалась небольшая кастрюля, которую подхватила Нюра и поставила на пол, тут же появилась вторая.

Раскладывая пшенку с рыбой по тарелкам, Юля смотрела на Эстер.

– Сегодня это… – ткнув тонким пальцем в неказистую кашу, женщина задумалась. – Как же можно назвать эту гадость? Ладно, пусть будет суфле из семги. Что у нас на первое?

Открыв кастрюлю и брезгливо понюхав, Юля вынесла диагноз:

– Рыбный суп!

– Пусть будет крем-суп из белых грибов с сухариками.

– Ага, – согласились все три сокамерницы.

И Юля стала раскладывать по мискам еду.

– А я думала, это у нас на работе дурдом, – искренне заявила Далила.

– Ты многого не знаешь, – не смутилась Эстер. – Пиши под диктовку. Я, имя-фамилия, постоянно подвергалась со стороны… как там зовут твоего сексуального домогателя?

– Уродом его зовут, – встряла Нюра. – Кастрировать под самый корень!