Бенвенуто Челлини

Бенвенуто раскрыл круглую коробочку, и «словно блеск ударил папе в глаза».

– Если бы ты сидел у меня в теле, – сказал папа Бенвенуто, – ты бы сделал это как раз так, как я вижу.

Художники и папская знать толпились вокруг, а папа объяснил им разницу между работой Бенвенуто и рисунками художников. Главным в работе было сочетание Бога-отца и алмаза. Художники укрепили алмаз посередине груди у Творца, а Бенвенуто пошел по другому пути. Вот как он описывает свою работу: «Этот алмаз я поместил по самой середине вещи, а над этим алмазом я расположил сидящего Бога-Отца, в красивом повороте, что давало прекрасное сочетание и нисколько не мешало камню; подняв правую руку, он давал благословение. Под этим алмазом я поместил трех младенцев, которые поднятыми кверху руками поддерживали сказанный алмаз. Один из этих младенцев был в полный рельеф; остальные двое в половинный, кругом было большое количество разных младенцев, в сочетании с остальными красивыми камнями. Сзади у Бога-Отца была мантия, которая развевалась, из каковой появлялось множество младенцев, со многими другими прекрасными украшениями, каковые являли чудесное зрелище. Вещь была сделана из белого гипса по черному камню».

Прекрасная была работа, судя по описанию, младенцев многовато, целый роддом. Кто они – ангелы или души, еще не рожденные? Впоследствии об этой работе отзывались как о подлинном шедевре. Микелетто и Помпео стояли рядом, «испуганные и неуклюжие». В заключение папа сказал:

– Я здесь вижу только одну беду, но она важна. С воском, мой Бенвенуто, работать легко, вся штука в том, чтоб сделать ее из золота.

– Всеблаженный отче, – вскричал Бенвенуто, – если я не сделаю в десять раз лучше, чем эта моя модель, то пусть будет условлено, вы мне за нее не платите!

Дерзко, конечно, но в этом весь Бенвенуто. Кто это будет мерить, в десять раз конечная работа лучше модели или, скажем, в пять. Бахвальство смешной, но безобидный порок, тем более когда знаешь, что при любом раскладе тебе будет заплачено сполна. Среди гостей папы был некий «превеликий философ», который поддержал Бенвенуто:

– От этой красивой физиономии и симметрии тела, которые я вижу у этого юноши, я жду всего того, что он говорил, и даже большего.

– Вот потому я ему и верю, – согласился папа.

Вот, наконец, Бенвенуто и написал, что он красавец, видимо, так оно и было. Почти тридцать лет, это далеко не юноша, тем более в XVI веке. Но Бенвенуто так себя воспринимал – вечно юным. Папа послал камерария за деньгами, и нашему красавцу тут же выдали 500 золотых дукатов. Сюда входили и деньги на материал, но даже с учетом этого оплата была щедрой. Обычно сильные мира сего экономили на каждой копейке, говоря языком Рима, на каждом квартино.

Через малое время папа поручил Бенвенуто еще более ответственную работу, а именно – делать чеканы для монет римского двора. Каждый папа хотел выпустить собственные деньги, Климент VII не был исключением. Бенвенуто никогда не занимался чеканом, но, не раздумывая, принял заказ. Кардинал Томмазо Кортезе, юрист и датарий папы, случившийся рядом, высказал сомнение: мол, этот молодой человек «нарочито смел» и «готов пообещать хоть новый мир» (весь земной шар по-нашему), но по силе ли ему будет сделать одновременно и застежку для ризы и чеканы?

«Папа гневно обернулся к нему и сказал, чтобы он занимался своим делом, а на меня возложил, чтоб я сделал модель большого золотого дублона, на каковом он хотел, чтобы был обнаженный Христос со связанными руками, с надписью, которая бы гласила: “Esse Homo”; и оборот, где были бы папа и император, которые бы совместно утверждали крест, каковой являл бы, что падает, с надписью: “Unus spiritus et una fides erat In eis”»[1].

Здесь первый раз на сцене появляется скульптор Банделло (напоминаю – сын первого учителя Бенвенуто в ювелирном деле), извечный враг Бенвенуто. Когда папа объяснял тему, скульптор вдруг вмешался в разговор:

– Этим ювелирам для таких красивых вещей надо давать рисунки.

Баччо Банделло (1488—1560) пользовался вполне заслуженной славой и имел право давать советы. Он был обласкан семейством Медичи и поступил на службу к папе Льву X еще в 1515 году. Он занимался антиками и был знатоком в этом искусстве, недаром ему доверили реставрацию известной мраморной группы под названием Лаокоон, найденной в 1505 году в винограднике. Банделло не только ваятель, но и художник, он был своим человеком при папском дворе. Император Карл V в 1530 году сделал его рыцарем ордена Святого Яго. И кто для него был Бенвенуто Челлини? Выскочка, ремесленник, хвастун и вообще человек ненадежный. Конечно, Бенвенуто ему завидовал, хоть и никогда в этом не сознавался. И здесь этот Баччо, «со своим обычным самомнением, облаченным в невежество», дает ему указания. Конечно, Бенвенуто ответил подобающе:

– Я не нуждаюсь в ваших советах, но, надеюсь, в скором времени моими рисунками вашему искусству и досажу.

Папа только улыбнулся.

– Ступай, мой Бенвенуто, – сказал он, – и старайся усердно служить мне и не обращай внимания на слова этих сумасбродов.