Беовульф

старый Эскхере,

и не было поутру

тело мужа

пламени предано,

и, оплакав сородича,

даны горестные

не могли на костер

возложить его,

ибо жертву свою

в горный водоворот

утащила врагиня

кроваворукая.

То для Хродгара,

о народе пекущегося,

было скорбью,

горем великим;

стал он жизнью твоей

заклинать меня

вновь подвигнуться

на деяние воинское:

и для славы,

и ради награды

в хлябях ратовать.

Там, на дне морском,

отыскал я

злоизвестную

вод владычицу,

и схватились мы с ней

один на один:

океан окровавился,

как в подводном чертоге

снес я чудо-мечом

голову чудищную,

избежал я

когтей остролезвых

знать, иная

мне смерть начертана!

и воздал мне вождь,

сын Хальфдана,

щедрой платой,

дарами несметными!

31

Не нарушил он

благочиния древнего,

и ни в чем мне

отказа не было,

был я взыскан

наследником Хальфдана,

награжден за труд

по желанию моему.

И теперь те сокровища

я тебе от души

подношу, господин мой,

ибо счастье ищу

лишь в твоей благосклонности:

ты родня мне,

один из немногих!

добрый мой Хигелак!"

В дом внести повелел он

вепреглавый стяг,

шлем высокий,

кольчугу железную

и отменный меч;

молвил Беовульф:

"Мне от мудрого старца,

от державного Хродгара,

был наказ такой:

чтобы в первую голову

я тебе поднес

это оружие

да сказал бы,

что конунг Херогар,

властный Скильдинг,

владел до срока

этим ратным нарядом,

но оставил его

не наследнику,

не любимому сыну

всехраброму Хероварду,

ты хозяин сокровища!"

А еще - так мне сказывали

провели напоказ

через двор четырех

жеребцов гнедопегих

все один к одному;

отдал он повелителю

и коней, и оружие

(так и должно дружиннику;

не плести на соседей

сетей хитрости,

ни коварных ков,

козней душегубительных,

на соратников и сородичей!),

предан Хигелаку

был племянник его,

и пеклись они

друг о друге

во всяком деле!

И еще я слыхал:

преподнес он Хюгд

шейный обруч,

подарок Вальхтеов,

а в придачу - трех

тонконогих коней

в ратной упряжи;

золотое кольцо

украшало с тех пор

шею владычицы.

Таковым оказался

сын Эггтеова,

в битвах доблестный,

в делах добродетельный:

он в медовых застольях

не губил друзей,

не имел на уме

злых намерений,

воин, взысканный

промыслом Божьим

и под небом сильнейший

из сынов земли,

незлобив был

и кроток сердцем.

Прежде гауты

презирали его и бесчестили,

и на пиршествах

обходил его

вождь дружинный

своей благосклонностью,

ибо слабым казался он

и беспомощным,

бесполезным в бою;

но теперь он за прежнее

получил с лихвой

воздаяние!

Конунг Хигелак

повелел внести

в зал дружинный

наследие Хределя

златоблещущее

тот, единственный

из гаутских мечей,

наилучшее лезвие,

в отдал клинок

во владение Беовульфу;

и отрезал ему

семь тысяч земли

вместе с домом,

с чертогом престольным,

сообща они правили,

сонаследники,

и дружиной и землями,

но державой владел

только конунг,

законный владыка.

И случилось так

по прошествии лет,

что и Хигелак сгинул,

и Хардред

от меча погиб,

под стеной щитов

пал наследник

дружиноводителя,

когда рать свою

вел в сражение

против воинства

жестоких Скильвингов,

сгинул в битве

племянник Херерика.

И воспринял тогда

власть державную

конунг Беовульф:

пять десятков зим

мудро правил он

мирным краем

и состарился.

В те поры дракон*,

змей, исчадье тьмы,

там явился, хранитель

клада, скрытого

в неприступных горах

среди каменных круч,

где дорога

человеку заказана;

лишь однажды

к тем богатствам языческим

некий смертный

посмел проникнуть,

и покуда уставший

страж беспечно спал,

вор успел золоченую

чашу выкрасть,

умыкнуть из сокровищницы

драгоценный сосуд

вот начало злосчастья

вот причина

людских печалей!

32

Не от добра он

избрал опасную

тропу, дорогу

к норе драконьей,

но, нерадивый

слуга старейшины,

он, провинившись,

бежал от кары,

ища пристанища

в дальней пещере.

Беглец злосчастливый

незваным гостем

вошел под своды

и страх и ужас

его обуяли,

но, вспять пустившись,

он, многогрешный,

успел, однако,

из той сокровищницы

похитить чашу...

одну из множества

захороненных

в земле издревле.

В дни стародавние

последний отпрыск

великого рода,

гордый воитель,

чье племя сгинуло,

сокрыл заботливо

в кладохранилище

сокровища родичей:

их всех до срока

смерть поразила,

и страж, единственный

их переживший,

дружину оплакивал,

в душе предчувствуя

ту же участь

не долго он сможет

богатствам радоваться.

Курган возвысился,

свеженасыпанный

близ моря на мысе,

в укромном месте

между утесами;

и там сложил он

пластины золота,

казну дружинную

и достоянье

кольцедарителя,

творя над кладом

заклятья великие:

"Земля! отныне

храни драгоценности,

в тебе добытые,

коль скоро люди

хранить их не могут!

Смерть кроволитная,

война истратила

моих родовичей;

не видеть им больше

чертога пиршественного,

не встанут воины

с мечами на страже,

некому ныне

лощить до блеска

чеканные кубки,

ушли герои!

и позолота

на гордых шлемах

скоро поблекнет

уснули ратники,

что прежде чистили

железо сражений,

и вместе с ними

доспехи крепкие,

предохранявшие

в игре копейной

от жал каленых,

в земле истлеют

кольчуга с витязем

не разлучится!

Не слышно арфы,

не вьется сокол

в высоком зале,

и на дворе

не топочут кони,

все похитила,

всех истратила

смертная пагуба!"

Так в одиночестве

и днем и ночью,

живой, он оплакивал

племя сгинувшее,

покуда в сердце его

не хлынула

смерть потоком.

Клад незарытый

стал достоянием

старого змея,

гада голого,

гладкочешуйного,

что над горами

парил во мраке

палящим облаком,

ужас вселяя

в людские души,

ему предначертано

стеречь языческих

могильников золото,