Беовульф

и как наделил Он

жизнью тварей,

что дышут и движутся.

Счастливо жили

дружинники в зале,

пока на беду им

туда не явилось

ада исчадие:

Гренделем звался

пришелец мрачный,

живший в болотах,

скрывавшийся в топях,

муж злосчастливый,

жалкий и страшный

выходец края,

в котором осели

все великаны

с начала времен,

с тех пор, как Создатель

род их проклял.

Не рад был Каин

убийству Авеля,

братогубительству,

ибо Господь

первоубийцу

навек отринул

от рода людского,

пращура зла,

зачинателя семени

эльфов, драконов,

чудищ подводных

и древних гигантов,

восставших на Бога,

за что и воздалось

им по делам их.

3

Ночью Грендель

вышел разведать,

сильна ли стража

кольчужников датских

возле чертога,

и там, в покоях,

враг обнаружил

дружину, уснувшую

после пиршества,

не ждали спящие

ужасной участи,

тогда, не мешкая,

грабитель грозный,

тать кровожорный

похитил тридцать

мужей-воителей,

и, с громким хохотом

и корчась мерзостно,

вор в берлогу

сволок добычу,

радуясь запаху

мяса и крови.

Лишь на рассвете

открылись людям

следы побоища

и сила Гренделя,

был после пиршества

плач великий!

Скорбь огласила

утро стенаньями;

муж безупречный

сидел неутешен

горе страшное,

слишком тяжкое!

след проклятого

гостя видев,

он оплакивал,

конунг, павших

в неравной схватке.

Но не успели

даны опомниться:

ночь наступила,

и враг ненасытный,

в грехе погрязший,

опять набег

учинил убийственный;

не раз случалось

людям в ту пору

искать ночлега,

стелить постели

вдали от высокой

дворцовой кровли,

ибо враг кровожаждущий

в этом доме бесчинствовал,

и, спасаясь от недруга,

уходили воины

прочь от места опасного;

он один одержал

верх над множеством

и остался, злокозненный.

в доме конунга

беззаконным хозяином;

и надолго чертог

обезлюдел.

Так двенадцать зим

вождь достойный,

друг Скильдингов,

скорби смертные

и бесчестье терпел

и печали неисчислимые.

И слагались в то время

по всей земле

песни горестные,

но правдивые

о том, как Грендель

войной на Хродгара

год за годом

злосердый ходит,

и нет предела

проклятой пагубе,

не ищет враг

замирения с данами,

не прекращает

разбоя кровавого,

цену крови

платить и не думает,

мужа знатного

даже золотом

у злодея не выкупить.

Так преследовал

датских ратников

призрак дьявольский,

ждал юных в засадах

и старых воинов

рвал на части,

из топей туманных

являлся ночью,

кто знает, откуда

приходят скитальцы,

причастные тайн

самой преисподней!

и множил муки

богоотверженец;

светлый Хеорот

стал пристанищем

полночной нечисти

только места высокого,

освященного Богом,

не касался поганый,

не смел осквернять

трона кольцедарителя.

Такое Скильдингу

на долю выпало

горе долгое.

Сидели знатные,

судили мудрые,

в совете думали,

как бы вернее

людей избавить

от страшной участи;

молились идолам,

душегубителям,

и, воздавая им

жертвы обетные,

просили помощи

и подкрепления

то суеверие,

обряд языческий,

то поклонение

владыке адскому!

Был им неведом

Судья Деяний,

Даритель Славы,

Правитель Неба,

не знали Бога,

не чтили Всевышнего.

Горе тому,

кто нечестьем и злобой

душу ввергает

в гееннский огонь,

не будет ему

послабления в муках!

Но благо тому,

кто по смерти предстанет

пред Богом

и вымолит у Милосердного

мир и убежище

в лоне Отца!

4

Не было роздыха

сыну Хальфдана

в его несчастьях,

не мог всемудрый

осилить пагубу.

горе страшное,

слишком тяжкое,

напасть ночную,

людей постигшую

в его державе.

Услышал весть

о победах Гренделя

храбрец гаутский,

дружинник Хигелака

он был сильнейшим

среди могучих

героев знатных,

статный и гордый;

и приказал он

корабль надежный

готовить в плавание:

там, за морем,

сказал, найдем мы,

за лебединой дорогою,

конунга славного,

но бедного слугами!

Людей не пугала

затея дерзкая,

хотя и страшились

за жизнь воителя,

но знаменья были

благоприятные.

Тогда собрал он,

ратеначальник,

в дружину гаутов

наихрабрейших,

товарищей верных,

числом четырнадцать,

и, сам пятнадцатый,

опытный кормчий,

повел их к морю,

к пределам суши.

Время летело,

корабль в заливе

вблизи утесов

их ждал на отмели;

они вступили

на борт, воители,

струи прилива

песок лизали,

и был нагружен

упругоребрый

мечами, кольчугами;

потом отчалил,

и в путь желанный

понес дружину

морской дорогой

конь пеногрудый

с попутным ветром,

скользя, как птица,

по-над волнами,

лишь день и ночь

драконоголовый

летел по хлябям,

когда наутро

земля открылась

гористый берег,

белые скалы,

широкий мыс,

озаренный солнцем,

они достигли

границы моря.

Ладья их на якоре

стояла в бухте;

герои гаутские

сошли на берег,

блестя кольчугами,

звеня мечами,

и возгласили

хвалу Всевышнему,

что ниспослал им

стезю безбурную.

Тогда с утеса

дозорный Скильдингов,

страж побережья,

следил, как ратники

во всеоружии,

в одеждах битвы

над бурунами

проходят по сходням;

дивился витязь

гостям незваным,

и прямо к ним он

коня направил,

служитель Хродгара,

и древком ясеневым,

копьем потрясая,

спросил пришельцев:

"Кто вы,

закованные в броню,

покрывшие головы

железными шлемами,

судно грузное

по мелководьям

сюда приведшие

из океана?

Давно храню я

наши границы,

поморье датское

от злонамеренных

морских разбойников,

но не упомню,

чтобы чужая

дружина вышла

на этот берег

так, без опаски.

без дозволения

моих сородичей,

власть предержащих.

И я ни в жизни

не видел витязя

сильней и выше,

чем ваш соратник

не простолюдин

в нарядной сбруе.

кровь благородная

видна по выправке!

Но я обязан

узнать немедля

ваш род и племя,

дабы вошли вы

в пределы датские

не как лазутчики.

Вы, чужеземцы,