Берег бесконечности

Ким спросила о датах. Все были написаны до экспедиции «Охотника».

— Мне это кажется, — спросила она Гульда, — или действительно есть разница настроений между ранними и поздними работами?

— О да, — ответил он, — несомненно, есть. — Он коснулся клавиатуры и включил экран. На нем появилась «Доставка почты» — на картине был изображен грузовой корабль, пересекающий туманность. Он был приземистый, серый, линялый, ходовые огни бросали жутковатые тени на надстройки. Туманность очерчивала силуэт корабля, излучая сумеречный свет. — Это последняя из его известных работ.

— После пика Надежды все как-то стало мрачнее, — сказал Солли.

— О да. Начиная вот с этой вещи. — Гульд вызвал на экран пейзаж. — Он вошел в темный период, из которого фактически уже не выходил. Это «Штормовое предупреждение», 574 год. — Перед глазами зрителей представали скрученные деревья, очертания дальних развалин на фоне летних молний и бурлящих облаков. — Когда его признают, это назовут началом готического периода.

— Вы его знали? — спросила Ким. — Лично знали?

— Я его хорошо знал. Когда он жил в этих местах.

— У вас есть отпечатки этой картины? «Штормового предупреждения?»

Гульд заглянул в каталог.

— Да, остались еще два. Но они не подписаны.

— Не важно, — сказала Ким, радуясь, что от этого цена будет ниже. — И сколько такой стоит?

— Двести.

— Недешево, — заметил Солли.

— Я беру, — сказала Ким.

— Издание ограничено, — успокоительно сказал Гульд. — Можете быть уверены, что ценность вашего отпечатка не уменьшится.

Он извинился и исчез на узкой лестнице, ведущей вверх.

— Чертовски дорого, — пожаловался Солли.

— Знаю, но нам надо, чтобы он с нами говорил. Что-то надо купить.

Он показал на обнаженную танцовщицу.

— Верно, — согласилась она.

Гульд вернулся с ее отпечатком и показал ей.

— Прекрасно, — сказал он. — Это превосходное вложение, сами увидите. Хотите, чтобы я его вставил в раму?

— Нет, спасибо, я его возьму как есть.

Она задумалась, куда его можно будет повесить, и пожалела, что не взяла чего-нибудь из ранних периодов Кейна. Произнеся над картиной несколько одобрительных звуков, Гульд свернул ее и вложил в футляр.

— А он был подавлен после события на пике Надежды? — невзначай спросил Солли.

Гульд приложил пальцы к вискам, будто даже вспоминать было больно.

— О да. Он уже никогда не был прежним.

— А что изменилось?

— Это трудно объяснить. Он всегда был дружелюбен, открыт, легко шел на разговор. Ну, может быть, это и преувеличение. Но он не был трудным человеком, как часто бывает с талантами. И все это исчезло. Он стал искать уединения. Я в те времена почти каждый вечер ездил в Северин, там жила моя жена. То есть мы еще тогда не были женаты. И я пользовался этим предлогом, чтобы зайти к нему, посмотреть, что он делает. Он тогда не был так известен, как сейчас. Но я знал, всегда знал, что настанет день и он будет великим художником.

Он продавал свои работы через меня. В те времена за них давали немного, совсем не так, как сейчас. Но деньги ему не были нужны. Он просто занимался живописью. Вы меня понимаете?

Она кивнула.

— Я вам не говорил, что я там был, когда это случилось? Когда взорвалась гора? Это было страшно. Деревня находится внизу и была защищена от взрыва, иначе бы мы все погибли. Но по небу летели скалы и деревья. Мы не могли понять, что случилось. Потом налетела пыль. Люди задыхались и погибали… — Глаза Гульда затуманились. — Мы с Сашей делали что могли, но… — Он развел руками. — Ладно, не стоит рассказывать.

Ким и Солли стояли молча и ждали.

— Я тогда собирался заняться его работами. Покупать их самому, потому что их недооценивали, и ждать, пока цены поднимутся. Сейчас они в тридцать, в сорок раз дороже, чем были тогда. И спрос все еще превышает предложение. — Он повернулся к «Осени». — Вот поглядите. Есть кто-нибудь сейчас такого масштаба? Разве что Краббе или Хоскин. Нет, Хоскин, пожалуй, нет. — Он мотнул головой, отвергая мысль о Хоскине.

— Вы, случайно, не знали Кайла Трипли? — спросила Ким.

— Трипли? Нет, не знал. Он жил на вилле, поодаль от всех. С обычными людьми он не общался — это было ниже его Достоинства.

— Можно сказать, что они с Кейном были друзьями?

— Да нет, пожалуй.

— Он был у Кейна работодателем.

— Это совсем не то, что друг.

Ким с трудом отвела глаза от «Осени».

— Еще одно, мистер Гульд, — сказала она. — Я интересуюсь тем, что вызвало этот темный период. У вас не было ощущения, что его причиной мог быть не только взрыв? Может быть, гибель женщины?

— Я знаю, что на него очень подействовало то, что случилось с ней.

Гульд многозначительно поглядел на изображение Эмили.

— Он это говорил?

— Это видно в его вот этой работе. Но прямо — нет, не говорил.

— А еще что-нибудь?

— Ничего, что я вам уже не сказал. Он просто в какой-то степени ушел в свою раковину. Шатался по своему большому дому. Даже свой кабинет запер.

— Запер кабинет? Как это?