Берег бесконечности

Ким поплыла в другое крыло. Дверь открылась с трудом. Внутри была обстановка, в которой, очевидно, работал Кейн. Перевернутый деревянный стол валялся вверх ногами, как дохлое животное. Посреди слизистого ила лежали свертки, быть может, холсты. Повсюду валялись кисти и обломки мольберта. На стенах можно было разглядеть наброски или фрагменты набросков. В основном женские лица на фоне фонарей, деревьев, интерьеров. Но всегда ясно видна была женщина.

Наброски были не закончены, будто автор прикидывал различные идеи. Выражение лица было почти всегда задумчивым, грустным, печальным. Ни намека на жизнерадостность. Прически менялись, иногда волосы были короткими, иногда до плеч, как носили в семидесятых. Но Ким поразило, что каждая из фигур, возникавших в свете фонаря, была изображением Эмили.

Ее самой.

У нее волосы зашевелились.

Ким вынула из сумки имиджер и стала делать снимки, стараясь заснять все.

Она отправилась сюда, надеясь найти настоящие бортжурналы «Охотника». Сейчас эта возможность казалась маловероятной, но у стола был ящик, и Ким его открыла. Там была только пара тряпок.

В дальнем конце комнаты была дверь, ведущая к крытой галерее, а за ней находилась умывальная. Ким вошла и увидела в галерее пластиковые контейнеры и цветочные горшки. В умывальной оказалась аптечка, Ким ее открыла. В одной баночке еще был воздух. Она всплыла к потолку.

Ким вернулась тем же путем, в гостиную и в дальнее крыло.

Она открывала ящики, взламывала шкафы, если петли не поддавались. Она искала всюду, потом пошла на верхний этаж и обшарила спальни и ванные. В кухонных шкафах нашлась пара разбитых кастрюль. Ким потрясло, что несколько наград Кейна валялись в грязи, в том числе медаль «За доблесть», высшая награда Республики. Казалось странным, что никто здесь не побывал до нее и не присвоил это сокровище.

Тора должна была ее сохранить.

Ким обтерла медаль и сунула ее в сумку.

Вдруг она ощутила в воде какое-то движение.

И почувствовала, что она не одна.

Она прислушалась, ничего не услышала и осмотрела комнату в поисках другого выхода. Если будет необходимо, то выходить придется только через разбитое окно, рискуя зацепиться за торчащие из рамы зубья стекла. Ким резко повернулась, будто желая обнаружить невидимого наблюдателя. Но комната была пуста, если не считать метнувшихся по стенам теней.

Глухо.

Нетрудно было представить себе дух Маркиса Кейна, блуждающий по затопленному дому. Наверху, на солнце, Ким бы просто улыбнулась с добродушным презрением к своей трусости. Но здесь…

«Что-то есть в нас такое, — подумала она, — что стремится принять паранормальное. Ни наука, ни жизненный опыт ни чего не значат, когда гаснет свет».

Она вернулась в коридор, осветила его лампой и направилась в задние помещения дома, остановившись осмотреть шкафчик и небольшой письменный стол. За ней увязалась стайка рыб — длинных и радужных, сопровождавших ее, но отскакивавших назад, когда она пыталась приблизиться. Их общество было ей приятно.

Слева открылась еще одна спальня. Здесь мебель стояла более или менее на месте. Одежда или постель — трудно было различить — лежала на полу кучкой.

Ким плыла по коридору к последней двери, находившейся с правой стороны коридора.

Святая святых.

Дверь была закрыта.

Ким нажала, сперва легко, потом изо всех сил. Дверь не поддалась. Ким взяла резак и сделала отверстие, в которое можно было пролезть.

Внутри стоял письменный стол, алтарь, несколько шкафов и столов. И кресло.

Ким проникла внутрь.

На той стороне комнаты был шкаф. Справа стена была закрыта драпировкой. В двух стенах были большие окна. Вот это окно выходило на Орлиное Гнездо. А то, что слева, открывалось на пик Надежды. Ей представилось, как Кейн сидит и смотрит на солнце, заходящее за изломанный пик. О чем он думал?

Она обшарила комнату, заглядывая в ящики, пытаясь не высыпать то, что в них было, будто это имело значение. Осмотрела шкаф, в котором была одежда и несколько нераскрытых пачек бумаги для эскизов. Закончив, она выплыла на середину комнаты, направив фонарь куда придется.

Луч коснулся драпировки на стене. Она все еще висела на месте после стольких лет.

Она закрывала внутреннюю стену.

Ким вспомнила наброски Эмили в западном крыле, фрески, которые делал Кейн для местных библиотек.

Включился конвертер, и она вздрогнула. Он тихо заурчал, обновляя воздух.

Что там за драпировкой?

Ким подняла фонарь. Что-то, наверное, было резкое в этом движении, потому что сразу исчезли сопровождавшие рыбки. Ким выплыла к середине комнаты, преодолевая естественную плавучесть, прижимающую к потолку. Подплыла к гардинам, коснулась их, пытаясь отвести в стороны, но они распались в руках. Ким попыталась еще раз и убрала еще одну секцию.

На этой стене был набросок.

Планета с кольцами.

Ким сдернула остаток драпировки.